Он постарается объяснить это Джолин позже. Конечно, он не сладкоголосый соловей, как Лайам, но он постарается подобрать правильные слова. Он умеет отличить простую физическую потребность от глубоких чувств, затрагивающих сердце и душу. Ведь раньше он только и занимался тем, что удовлетворял свои естественные потребности.
Сигимор знал, что должен сейчас что-то сказать. Он не может стоять вот так неподвижно, как болван, и мучительно без конца прокручивать в своей голове одни и те же мысли. От неуклюжих и нелепых «сладких слов», которые он выискивал в своем подсознании, его начинало подташнивать. На ум приходили лишь всякие банальности. Нет, говорить – это не его стезя. Он умеет только действовать. Сейчас он займется с ней любовью. Может быть, тогда он придумает пару каких-нибудь подходящих слов, которые Джолин так жаждет услышать. Сигимор взял жену за плечи и повернул ее к себе.
– Если ты любишь меня, то почему убежала? – спросил он и начал развязывать тесемки на ее платье, радуясь тому, что Джолин не стала сопротивляться. Лишь ее красиво вычерченные черные брови сердито изогнулись.
Джолин молча смотрела, как Сигимор раздевается. На языке у нее крутились язвительные, злые слова, но она подавила в себе желание сказать ему что-нибудь неприятное. Она отвернулась от своей семьи, бросила дом, родину ради этого мужчины. Возможно, если бы Сигимор понимал, что творится в ее душе, он бы рассказал ей о том, какие чувства испытывает сам. Ей придется приложить немало усилий, чтобы добиться любви своего мужа.
– Я поклялась Питеру, что позабочусь о его сыне. Я не хотела уезжать, но у меня не было выбора. Между долгом и собственным желанием я выбрала долг. Кажется, ты сейчас собираешься заняться со мной любовью?
– Да, именно это я и собираюсь сейчас сделать, – ответил Сигимор.
Джолин, не отрывая глаз, смотрела на мужа, а он продолжал медленно раздеваться. И ее желание становилось все сильнее. Сигимор все-таки удивительно красив, думала Джолин. Высокий, стройный, чувственный. Вероятно, она должна гордиться тем, что смогла вызвать в этом человеке такую страсть. Она, собственно говоря, и гордилась этим. Но теперь ей было мало одной страсти. Джолин даже стала бояться того, что ее собственная страсть пройдет так же быстро, как и возникла, если между ними не установится более глубокая связь. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок. Сигимор взял ее на руки и понес к кровати, ее голова безвольно склонилась ему на грудь.
– Дорогая, ты такая красивая, – пробормотал Сигимор и поцеловал Джолин в губы.
Она с готовностью ответила на его поцелуй и теснее прижалась к его груди. Она не станет больше скрывать от него свои чувства. Она будет любить его бескорыстно, всем сердцем, не ожидая ничего взамен, и тогда Сигимор ответит ей тем же. Возможно, это глупая мечта, пронеслось в голове у Джолин, но ведь любовь – это всегда мечта. Мечта, поселяющаяся в головах у романтиков. И отказаться от этой мечты бывает порой невозможно.
– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, мне стало плохо, – сказал Сигимор и снова поцеловал ее. – Я собирался гнаться за тобой до самого Драмвича, чтобы отобрать у тебя то, что ты украла у меня.
Он положил Джолин на постель и с восхищением посмотрел на нее.
– Я ничего не забирала у тебя, – тихо прошептала она. Сигимор стал ласкать ее грудь рукой, затем провел языком по розовому, упругому соску.
– Нет, забирала. – Его пальцы продолжали скользить по ее груди. – Ты забрала у меня эту прелесть... Эти два белоснежных яблочка. Прикасаться к тебе – наслаждение.
– Жаль, что я не могла оставить их на твоей подушке, чтобы ты развлекался с ними на досуге. – Появившаяся в ее голосе хрипловатость скрашивала неожиданно прорвавшийся сарказм.
На лице Сигимора вспыхнула улыбка. |