— Не хочу.

— Не будь дурачком… Это не яд. Выпей.

Гай принял колпачок, едва не расплескав густую темную жидкость; обреченно опрокинул напиток в рот, захлебнулся и закашлялся. На этом неприятности, по счастью, закончились — по телу стремительно разлилась волна спокойного тепла, горячо вспыхнули уши и моментально высохла рубашка.

— Паниковать будешь? — серьезно осведомился Крысолов.

— Нет, — отозвался Гай, не очень, правда, уверено.

Ветровое стекло, омываемое потоками дождя, совершенно перестало быть прозрачным. Щетки-очистители и не думали бороться — замерли, безвольные, будто мокрые усы недавно издохшего жука.

Зачем я ему, думал Гай под непрерывный грохот грома. Именно я. Вроде как муравья взяли на ладошку, их сотни тысяч, в муравейнике, но попался именно этот, вот повезло… А может, побалуется — и отпустит?..

Крысолов смотрел, и совершенно ясно было, что ни одна Гаева мысль не умеет от него укрыться, Гай сидит перед ним совершенно понятный, как деревенский дурачок, как открытый букварь; ответом на косой насупленный взгляд снова была улыбка — ряд великолепных, первозданно блистающих зубов.

— Смешно? — спросил Гай глухо. — Вы серьезным вообще не бываете?

— Бываю, — добродушно отозвался Крысолов. — Но это зрелище не из приятных.

Гроза выдыхалась.

Гром не стрелял больше, как пушка, гром устало ворчал из-за реки, которая, наоборот, раззадорилась, раздулась и вообразила себя могучим потоком. Ливень сделался дождиком, дорога превратилась в сплошное желтое месиво.

— Что теперь? — поинтересовался Гай угрюмо.

— Теперь… — Крысолов рассеянно почесывал бровь. — теперь… Ты сумеешь здесь развернуться?..

Дождь прекратился вовсе.

Машина то и дело пробуксовывала, Гай с ужасом думал о заглохших моторах и увязших колесах — что тогда, во исполнение обещания, на плечах его тащить?!

— Послушай, парень… Так называемый «актуальный фольклор» — ты действительно думаешь заняться всерьез? Или просто случайно — старуха сболтнула, воображение заработало… А?

Гай вздохнул.

— Я вот к чему все это веду — история есть одна, как раз о здешних местах история, очень любопытная — и ты ее не знаешь. На что спорим, что не знаешь?..

— Дорога плохая… — пробормотал Гай устало. — Разрешите, я сосредоточусь.

— Сосредоточься… Я же тебе не мешаю. Я просто чинно-благородно рассказываю историю… Вот, вообрази, много сотен лет назад в здешних краях свирепствовала эпидемия. Одни селения вымирали полностью, другие в ужасе разбегались… гибли в поле, гибли от зверей, от голода… Ты сосредоточься, сосредоточься, считай, что я сам себе рассказываю… Ну и вот, в одном селении появился человек, который придумал лекарство. Не вакцину, о вакцине тогда еще речи идти не могло… Но тот парень был учеником знахаря, травником, да вообще талантливым ученым — составил некое зелье, причем совершенно интуитивно… И вот, он вылечил-таки половину поселка, хотя и своей шкурой, надо сказать, рисковал… Страх, отчаяние, измученные темные люди… Да, смелый был парень. И упрямый. И сделал свое дело — тот колокол, что звонил у них по умершим… день и ночь звонил… колокол замолчал наконец. И настало время благодарности…

Гай не отрывал глаз от дороги. Гай старательно объезжал размытые дождем выбоины — но слушал, слушал со все большим напряжением, и потому повисшая длинная пауза заставила его переспросить:

— Отблагодарили?..

— Да. Еще как. Они объявили его колдуном.