Он снял с колен мешок, положил на стол и развязал его.

— Вот что это было.

Из мешка он вынул куклу, точнее то, что от нее осталось. Автомобиль переехал ее посредине туловища. Одной ноги не хватало, другая висела на ниточке. Одежда была порвана и запачкана в пыли. Это была кукла, но удивительно похожая на пигмея. Шея безжизненно свисала вниз. Мак-Кенн подошел и приподнял голову куклы. Я посмотрел и… все похолодело у меня внутри… сердце замерло… волосы зашевелились на голове. На меня смотрело лицо Питерса. И на нем, как тонкая вуаль, сохранилась тень той дьявольской радости, которую я наблюдал на лице Питерса, когда смерть остановила его сердце…

7. КУКЛА ПИТЕРСА

Шелвин смотрел на меня, когда я взглянул на куклу и был удовлетворен тем действием, которое она произвела на меня.

— Адская штука эта игрушечка, не правда ли? — спросил он. — Доктор это понимает, Мак-Кенн. Я тебе говорил, что он умен.

Он снял куклу с колен и посадил на край стола, напоминая краснолицего чревовещателя с удивительно злобной куклой — должен сказать, что я не удивился бы, услышав вдруг дьявольский смех, вырывающийся из ее слегка улыбающегося рта.

— Я постоял над ней, — продолжал Шелвин, — затем наклонился и поднял ее. «Здесь что-то не так, Тим Шелвин», — сказал я себе. И оглянулся на моего пьяного. Он стоял на прежнем месте, и когда я подошел к нему, сказал: «Ну, что я говорил. Ха! Это она и есть, та самая кукла!» Тогда я сказал ему: «Молодой человек, мой мальчик, что-то тут не так. Ты пойдешь со мной в участок, скажешь лейтенанту все, что ты видел, покажешь ему ноги и все такое».

И он сказал: «Хорошо, но держите эту куклу подальше от меня».

— И мы пошли в участок. Там был лейтенант, сержант и еще пара ребят. Я подошел и положил куклу перед лейтенантом.

— Что это? — спросил он, ухмыльнувшись. — Опять кража ребенка?

— Покажи ему ноги, — сказал я пьяному, вставая.

— Кукла, — ответил пьяный.

Лейтенант посмотрел на него и сел, моргая. Тогда я рассказал ему все с начала до конца. Сержант и ребята при этом хохотали до слез, а лейтенант покраснел и заорал:

«Ты что, дураком меня считаешь, Шелвин?»

— Но, я пересказываю то, что мне рассказал этот парень, — говорю я. — А также то, что видел сам. А вот и кукла.

А он сказал: «Да, самогон силен, но я не думал, что действует так безотказно». Лейтенант поманил меня пальцем и сказал: «Ну-ка, дыхни, я хочу знать, чем ты освежился, стоя на посту».

И тогда я понял, что ничего не докажу, потому что у моего пьяного была с собою фляга и он по дороге угостил меня. Только глоток, но от меня, конечно, пахло.

И лейтенант сказал: «Я так и думал. Убирайся. — А потом он еще орал на пьяного: ты, с трухой под шелковой шляпой, как ты смеешь развращать хорошего офицера и морочить мне голову? Первое ты сделал, но второе тебе не удастся. Посадите его в вытрезвитель и бросьте эту проклятую куклу с ним для компании!»

При этом бедный парень разорался и упал без сознания.

А лейтенант говорит: «Ты, несчастный дурак, веришь в собственное вранье. Приведите его в себя и отпустите». А мне он сказал: «Если бы ты не был таким хорошим парнем, Тим, я бы тебя выгнал за это. Возьми свою дегенеративную куклу и отправляйся домой. Я пошлю на пост замену, а утром приходи трезвым».