— Вы думаете, он был бы доволен? — удивился маркиз.

Он слышал не только от Люси, но и от многих других, как Роланд Монд ненавидел светское общество и его жизнь.

Айна поняла его иронию.

— Сам папа вряд ли получил бы удовольствие от бала, но ему нравилось, когда я приобретала новый для себя опыт в чем бы то ни было. А здесь для меня ново все.

— Звучит так, — заметил маркиз, — словно вы привыкли совсем к иным танцам.

Айна рассмеялась.

— Так оно и есть, но думаю, мне не следует рассказывать вам о них. Это может вас шокировать.

— Вряд ли это возможно. Рискните, расскажите мне.

Айна колебалась, и будто бы прочитав ее мысли, маркиз сказал:

— Ваш рассказ, естественно, останется между нами. Я не стану ничего никому пересказывать.

При этом оба они подумали об одной и той же особе, которой совершенно не следовало знать ничего о прошлом Айны. Маркиз просто добавил:

— Пожалуйста, доверьтесь мне!

Айна улыбнулась ему.

— Что ж, но предупреждаю вас, танцоры, которых я видела, не слишком подходящее зрелище для молодой леди.

Она произнесла слово «леди», придав голосу слегка манерный оттенок, что рассмешило маркиза.

— Папа брал меня посмотреть на танец дервишей, когда мы были в Алжире.

— О, это и правда удивительно! Как бы мне самому хотелось увидеть этот танец.

Он хорошо знал, что дервиши слыли самыми экзотическими, фантастическими танцорами в Африке.

Они были членами мусульманского братства и во время танца впадали в гипнотический транс, пребывая в котором, завывали, кружились и даже резали себя ножами, вовсе не ощущая боли.

Маркиз встречал людей, видевших это действо, но он и представить себе не мог, чтобы среди них оказалась дама, тем более такая юная, как Айна.

— Вы говорили, что ваш рассказ может шокировать меня.

А вы сами, разве вы не были потрясены этим ритуалом?

— Папа давным-давно объяснил мне, — ответила Айна, — что отвратительно лишь то, что заведомо грубо, вульгарно и попирает все лучшее в человеке.

Она взглянула на маркиза, чтобы убедиться, понял ли он ее, и продолжила:

— Дервиши целиком отдаются этим танцам. Для них это религиозный обряд, и если случайный наблюдатель воспринимает их по-иному, исходя из своих, совершенно других традиций, то дервиши в этом не виноваты.

Никогда раньше маркизу не приходилось слышать подобное объяснение примитивных обрядов. Ему хотелось расспросить Айну поподробнее, но танец кончился, и к ним подошла Люси.

— Айна, дорогая, — обратилась она к девушке приторно сладким голосом, который всегда звучал неискренне, — его высочество просит у тебя последний танец, перед тем как пожелать приятного сна. И я думаю, тебе действительно пора спать. Тебе необходим отдых, чтобы сохранить твою красоту.

Айна увидела, как смотрит на нее князь, и почувствовала, что не сможет вынести его прикосновения.

— Вы правы, тетя Люси, — быстро сказала она. — Уже поздно, я очень устала. Надеюсь, его высочество извинит меня, если я не стану больше танцевать.

Она видела, что князь собрался было возразить, но, прежде чем Люси успела ей ответить, девушка через всю залу направилась к лорду Уимонду.

Поцеловав дядю и пожелав ему спокойной ночи, она вышла.

— Прошу извинить, ваше высочество, — повернулась Люси к князю.

— Как молода, и как чарующе, как неуловимо прекрасна, — пробормотал он.

Люси не совсем поняла, что значили его слова. Впрочем, ее это мало интересовало.

Она уже протянула руки маркизу, и с первыми звуками музыки они начали новый танец.