— Я вас охраняю, сэр, — пояснил он.

— Охраняете?

— Ну да. У меня стоянка рядом с "Космополитом". А Кирилл сказал, что вы как раз уходите, и что за вами следят какие-то люди. Он сказал, что я отвечаю за вашу безопасность, вот я и решил вас проводить, чтобы не дай бог чего не случилось.

У меня словно гора с плеч упала. Я пригласил его в дом, и мы выпили на сон грядущий по стаканчику виски.

На следующий день я разжился у одного дружественного майора-шотландца пистолетом. Было в самом этом факте одновременно нечто утешительное и почти непристойное, но он как нельзя лучше отражал нынешнее состояние страны, ибо Кипр теперь и в самом деле из политической проблемы бесповоротно превратился в проблему, требующую оперативных мер; и заботы о нем в скором времени следовало передоверить людям, которые привыкли иметь дело с подобного рода сложностями.

Сентябрь принес новые неприятности. "Поскольку ООН лишила нас каких бы то ни было иных средств борьбы за нашу свободу, — гласила расклеенная в Ларнаке листовка ЭОКА, — нам ничего не остается, кроме как пролить кровь, и это будет кровь англичан и американцев".

Нападения на полицейские участки участились и стали более дерзкими. Полиция и без того сбивалась с ног, пытаясь справиться с уличными беспорядками, срывая бесчисленные греческие флаги. Арестовали и осудили первого террориста-убийцу (Караолиса). Исполнительный совет понес невосполнимую утрату с выходом в отставку сэра Пола Павлидеса, чьи посреднические усилия и бескорыстные советы вносили в наше общее дело совершенно неоценимый вклад. Но и он тоже не видел теперь никаких положительных перспектив. Однажды утром двое вооруженных людей чуть было не застрелили ехавшего на работу Ахиллеса; они открыли по нему огонь с двух сторон, буквально с нескольких шагов, а он сидел за рулем и даже не мог вытащить свой "браунинг". Уцелел он действительно чудом. Отца Реноса Уайдсона, величественного, несгибаемого старика, единственного, кто осмеливался произносить вслух то, о чем многие думали про себя — что Эносис неплох сам по себе, но спешить в этом деле не стоит — тоже едва не убили. (В общей сложности покушались на него трижды, и всякий раз он держался потом очень мужественно, с достоинством. На четвертый раз его все-таки застрелили, в упор.)

К ночным тревогам теперь добавились дневные ужасы: группы старшеклассников, разъезжавших по улицам на велосипедах, в любой момент могли начать стрелять из пистолетов. Однако в промежутках между этими инцидентами спокойная, милая сердцу обыденность умудрялась прорастать заново, как будто черпала силы из неких неведомых бездонных источников сердечной доброты, она ставила заслон страху. По-прежнему светило солнце; под ласковыми сентябрьскими лучами яхты выскальзывали из Киренской бухты, в кафе за стаканчиком вина сидели завсегдатаи, лениво перебрасываясь фразами. Все происходящее казалось каким-то огромным, невероятным надувательством. При всем желании невозможно было совместить фотографии из газет, изображающие тела на мостовой, в лужах крови, среди разбросанных стульев и осколков стекла, — и бездонную синь левантинского неба, и ласковое море, которое трется головой о берег, как овчарка. Приезжие искренне удивлялись, когда видели, что в море плещется народ, — едва ли не под дулами винтовок. Autres temps autres moeurs. И я никак не мог отделаться от совершенно несвоевременной мысли о том, что если бы мы были до конца честны и сразу признали греческую природу Кипра, скорее всего, никогда бы не возникла необходимость уходить с этого острова или драться за него. А теперь было уже слишком поздно!

Фотографии на память

Когда кругом война, меча в долг не просят.

Кто сын попу, тот черту внук.