Рори нахмурилась. Эббот явно что то недоговаривала. Редактор чувствовала это едва ли не кожей, как тех призраков гугенотов, бродивших ночью по улицам Спиталфилдс – казалось, протяни руку, и ты прикоснешься к ним.

– Скажи мне, почему. Пожалуйста, – попросила Стэтем.

Клэр – в этот момент она убирала еду в холодильник – как будто задумалась над ее просьбой. Впрочем, ответила она лишь после того, как вернулась к столу и села.

– У нас, женщин, есть обязательства друг перед другом, каких нет у мужчин. Я всю жизнь пыталась следовать этому принципу.

– Так было у тебя со мной. Я знаю.

– Поэтому когда я познакомилась с Каролиной – это было на заседании Женской лиги в Шафтсбери – и услышала ее историю, то подумала, что просто обязана протянуть ей руку помощи, если это хотя бы в малой степени избавит ее от страданий. Самой мне удивительно везло в жизни, и поэтому я…

– Ты выросла у черта в заднице, на овцеферме на Шетландских островах. У тебя был брат, который однажды ночью…

– Да. Верно. Давай не будем об этом, прошу тебя. Куда важнее то, что у меня были родители, которые верили в меня, дали мне отличное образование и возможность путешествовать по миру. Я провела удивительный год в Юго Восточной Азии, где у меня открылись глаза: я увидела, как живут женщины в том мире, где господствуют мужчины, не говоря уже о настоящей нищете, и что они вынуждены терпеть. И так далее и так далее. А Каролина рано, хотя и неудачно, вышла замуж, лишь бы только уйти от матери, но так и не смогла обрести собственную силу и смысл жизни. Подобно другим женщинам, этим смыслом она сделала своих детей. А потом один из сыновей покончил с собой. В моей жизни мне не приходилось сталкиваться с чем то подобным. А когда кому то везет, как повезло мне… – Клэр пожала плечами. – По другому я тебе это объяснить не могу. Скажу лишь, что такой уж я человек.

Рори задумалась. Все, что сказала ей подруга, было правдой. Клэр Эббот действительно верила в женскую солидарность. Она прожила большую часть жизни в этом убеждении. Так что не было ничего удивительного в том, что она делала для Каролины Голдейкер. И все же Стэтем было тревожно.

– Да, похоже, я должна с тобой согласиться, – сказала она, слыша сомнение в собственном голосе. – Но… надеюсь, она не мешает тебе в работе над новой книгой? Кстати, как та продвигается? Она должна стать блестящим продолжением «Дарси». Скажу честно, у меня слюнки текут каждый раз, когда я думаю об этом.

– В данный момент продвигается со скрипом – мешает вся эта шумиха по поводу «Дарси». Но, дорогой редактор, я обещаю сдать ее в срок!

– Если не сможешь, сообщи мне. Мы вытащим ее из каталога.

Клэр отмахнулась.

– Я всецело отдаюсь делу. Как говорится, кую железо, пока горячо. Ты сама отлично знаешь, – заявила она. – Я намерена сдать ее в срок, чтобы нам с тобой и дальше жить безбедно и счастливо, сытыми и знаменитыми.

Июль, 31 е

Виктория, Лондон

Шагая через лабиринт зоны безопасности, Линли не сразу понял, что женщина, ждущая его возле одного из лифтов, – это Доротея Гарриман. Он еще ни разу не видел секретаршу читающей книгу и по этой причине не сразу обратил внимание на ее элегантный костюм и идеально уложенные светлые локоны, служившие своего рода визитной карточкой Доротеи. Томас окончательно узнал ее лишь после того, как она окликнула его, как обычно, присовокупив к его фамилии звание.

– Почему у вас руки в краске, детектив инспектор Линли? – полюбопытствовала она. – Кстати, след краски у вас и на волосах, над правым ухом.

– Правда? – Потрогав слипшиеся волосы, полицейский убедился, что Гарриман права.