Вечером к нам с тетей Марго опять явилась Кристинка. Она была изрядно напудрена, но это не помешало нам заметить под ее левым глазом набухающий синяк.

– Это еще что у тебя? – немедленно спросила напрямик бабуленька. Девушка стала уверять лживым голосом, что ударилась о притолоку, но Маргарита Борисовна немедленно увела ее со двора, где мы сидели, в дом, для секретного разговора.

Я слышал, как они там по-женски бубукают на два голоса, а Кристинка иногда всхлипывает.

Потом они явились, и мы попили чаю с остатками пирога. Когда тетя Марго за чем-то вышла, я долго рассусоливать не стал, спросил у Кристины одно: «Это сделал …» – и назвал фамилию-имя-отчество.

Она вытаращилась на меня:

– Паша, откуда ты знаешь?! – но тут снова вошла тетушка и избавила меня от необходимости давать девушке какие бы то ни было пояснения. Затем я вызвался проводить Кристину до дома.

Идти к ней можно было длинным, кружным путем, по проезжим улицам, – а можно напрямик, по горам, заросшим лесом, через ерик, над которым был положен самодельный мост. По моему настоянию мы выбрали короткое и глухое направление.

Кое-где нашу дорогу озаряли поселковые фонари, в иных местах приходилось включать предусмотрительно захваченный с собой фонарик.

Как я и предполагал, ждали нас у мостика через ерик.

– Давай дуй назад, к тете Марго, – шепнул я Кристине. Как мы заранее условились, она беспрекословно прыснула назад. За ней никто не последовал – и это тоже мной ожидалось.

Неприятным сюрпризом оказалось, правда, что мужичков было двое, и один из них – настоящий лось. Острым умом, думаю, этот второй не отличался – иначе вряд ли подписался бы таскать для другого из огня каштаны, неизвестно зачем лезть против мужичка (то есть меня), который из самой Москвы прибыл, и неизвестно, кто за ним (то есть мною) стоит.

– Ты, здоровяк, – сказал я этому второму, – давай-ка в сторону отвали. У нас тут с Артемом свои терки будут.

Они оба удивленно выпучились: откуда жертва знает, как зовут одного из карателей?

А я продолжил:

– Да-да, Артем Прилукин, тысяча девятьсот девяностого года рождения, осужденный условно на три года по статье за хранение наркотикосодержащих веществ, я именно с тобой поговорить хочу.

Первый, он же Артем Прилукин, ощерился, и в свете отдаленного, но мощного фонаря я понял, что за последние дни видел это лицо по меньшей мере трижды: один раз, когда тот, скрываясь за бейсболкой и солнечными очками, управлял катером, который пытался раздавить меня на темниковском пляже; второй – когда он вглядывался из сада в темноту моего гостевого домика. И, наконец, на поселковой дороге, когда он управлял провинциально-пижонской своей белой «пятеркой» с антикрылом на багажнике. Машиной, номер У712ТК, двадцать третий регион, которой он владел на правах собственности. И благодаря которой я (с помощью Перепелкина) установил его личность.

Я контролировал глаза мужичка и понимал, что прямо сейчас мне нападения ждать не приходится, а дальше все будет зависеть от нашего с ним разговора. Когда нас учили боевому самбо в Высшей школе милиции, то первое, что говорили: в любом случае лучше всего дело до боестолкновения не доводить, а самый оптимальный поединок – тот, который ты выигрываешь благодаря своему словесному воздействию на противника.

– Так вот, Артем Прилукин, – начал я, – ты понимаешь, что вообще-то по краю ходишь? У тебя ведь судимость непогашенная. Я сейчас твоему участковому Колодному позвоню, – фамилия участкового была настоящей, я благодаря дружку своему Перепелкину вчера тоже ее выяснил, – и Колодный быстро превратит твой условный срок в реальный.