Изменить размер шрифта - +
Вернее, она началась, как положено, но, когда наступил ответственный момент, я уловил предательское сверкание сначала слева, потом справа. Поле зрения сузилось, перед глазами замелькало нечто похожее на серую тряпку. «Ничего, – малодушно утешал я себя, – может быть, все обойдется только головной болью, и мне удастся ее скрыть и не опозориться перед невестой».

Надеялся я напрасно. Все обернулось просто ужасно и закончилось скандалом. Мало того, что я не смог выполнить супружеский, вернее, в данном случае – жениховский долг, мало того, что я вынужден был оставить свою невесту одну в спальне и провести остаток ночи в бывшей комнате сестры, мало того, что я, скрывая мучительную боль и слабость, попытался с утра выйти и помочь на кухне, но через минуту, оглушенный видом и запахами продуктов, помчался в туалет и после этого снова закрылся в комнате с задернутыми шторами и затворенными ставнями… Мало всего этого. Самое страшное в данной ситуации оказалось в том, что я не смог принять участия в вечеринке. Не вышел к гостям. Не улыбался, обнимая свою суженую за талию и принимая поздравления, не пил шампанское, не надевал на девичий палец кольцо и никак и ничем не подтвердил своего наличия в жизни вообще и в жизни девушки в частности. А ведь это был ее праздник! Потому что почти все, за небольшими исключениями, приглашенные были ее друзьями, а не моими. Моих друзей было только двое, и оба знали и об особенностях моей мигрени, и о моем категорическом нежелании ее афишировать. Но я не смог выйти к гостям: даже доносившихся с первого этажа и с лужайки приглушенных звуков музыки и голосов было достаточно, чтобы наряду с пульсирующей болью, наполнившей половину черепа раскаленным чугуном, в висках ломило и стучало так, словно мозг сверлили дрелью. Я лежал, накрыв голову подушкой, и тихо стонал, пытаясь справиться с тошнотой.

Праздник был испорчен, помолвка не состоялась, гости в недоумении разошлись, предприняв довольно вялую попытку сделать вид, что ничего особенного не произошло, и повеселиться. Резкий неприятный (впрочем, в подобные моменты никакие звуки не казались мне приятными) женский голос визгливо хохотал на крыльце, и я улавливал отдельные фразы, дескать, даже смешно обсуждать… какая уж такая головная боль может помешать помолвке… у всех людей голова болит, но никто не заморачивается… наверняка жених в последний момент испугался и решил таким вот примитивным способом увильнуть от выполнения обещания… а может быть, и жениха-то никакого не было вовсе…

Проводив последнего гостя, моя невеста поднялась ко мне в комнату, зажгла свет, вырвала из моих рук подушку и, сверкая глазами, высказала все, что думала. О том, что я ее опозорил и выставил на посмешище. О том, какой я негодяй. О том, что ни видеть меня, ни слышать она более не желает. Коробочка с кольцом, которое я, по первоначальному замыслу, должен был надеть ей на палец у всех на глазах, была в ярости брошена на пол. Хлопнула дверь. Послышался звук двигателя: подъехало такси. Уехало.

Таким образом, моя первая попытка завести семью бесславно провалилась.

Следующий этап своей личной жизни я начал уже более осознанно, встретив умную серьезную девушку, скрипачку из симфонического оркестра. Первого свидания, во время которого мы ходили в театр, потом ужинали в ресторане, оказалось для меня достаточно, чтобы понять, что мне будет с ней хорошо. Времена были уже далеко не пуританскими, и девушка явно готова была в тот же вечер принять приглашение на чашку кофе у меня дома, но я решил сперва поговорить. Стараясь быть максимально честным и объективным, я поведал ей о своей мигрени и предупредил о возможных неприятных моментах, связанных с отменой назначенных встреч и невыполненными обещаниями.

– Давай попробуем, – предложила она. – Ты славный, и ты мне нравишься. Не могу пока представить, как буду реагировать, если случится то, о чем ты предупреждаешь, но уверена, что мы справимся.

Быстрый переход