Во вновь завладевшей площадью тишине хорошо был слышен шипящий шелест, с которым зачарованный клинок Катри покинул ножны…

* * *

Снова, как два года назад, за деревянным бортом ладьи шептала мутная вода Великой Реки. Ладья давно уже свернула с основного русла и теперь поднималась вверх по течению одного из бесчисленных притоков Реки, что охватили громадной голубой сетью две трети территории Хам-а-Хери, покрытые труднопроходимым Лесом с его диковинными тварями.

По обоим берегам тянулись сплошные стены переплетённой зелени, кишащей всевозможной живностью. Что-то хрустело и чавкало в чаще, мелькали над водной гладью стремительные тени птиц, со свисавших до воды ветвей деревьев шлёпались в реку скользкие жабообразные существа самых разных размеров - от величины среднего кулака до громоздких туш в несколько локтей длиной. По ночам, когда бегущие облака затягивали небо, а в просветах между ними изредка проглядывали луны, река светилась мертвенным зеленоватым светом. И всплывали из глубины неизвестно кому принадлежащие огромные немигающие глаза и следили из-под воды за скользящей ладьёй. Всё было так же, как и два года тому назад. Но если для эска с его долгим пребыванием в очередном Круге Бытия это ничтожный срок, то для человека два солнечных круга - это два солнечных круга. За это время многое может случиться…

Эндар не мог сказать наверняка, когда и почему ему захотелось вернуться в Лес - не насовсем, конечно, а только лишь для того, чтобы навестить то место Пограничного Мира, куда он был заброшен слепым капризом Лавины, вырвавшей его из привычной жизни. Маг отнюдь не был склонен к сентиментальности - напротив, рационализм всегда являлся отличительной чертой эсков: сверхсуществ Высших Рас.

Как бы то ни было, вскоре после того, как был раздавлен единственный по-настоящему опасный для Властелина заговор Видящих (кровавых расправ не было: кроме шестерых магов, собственноручно убитых Катри на площади перед полуразрушенным Алтарём в Эдерканне, жрецы Хурру казнили ещё только двоих выявленных соучастников заговора, проникших в Храм), чародей вдруг ощутил смутное желание побывать в Лесу. Присутствия чего-либо угрожающего Маг не ощущал: всё шло своим чередом, ещё несколько сотен новых аколитов постигали азы Высшей Магии в Храме под недрёманным оком Верховного Хурру (и под сенью мощи Орба Силы), а заботливо сплетённая Эндаром сеть дозорных заклятий должна была предупредить о возможной попытке проникновения в Пограничный Мир любых Сущностей, обладающих сильной магией. Так почему бы ни совершить небольшое путешествие? Властелин уже привык к тому, что основным мотивом его поступков со времени обретения свободы были только лишь его собственные желания.

Хотел ли он увидеть Хоэ? На этот вопрос Катри также затруднялся ответить даже самому себе. Кто для него, Властелина этого Мира, маленькая лесная дикарка, по непонятной причуде судьбы ставшая его женой по закону полудикого племени Детей Леса? Всего лишь одна из многих сотен, если не тысяч, женщин, чьей любви он отведал за время своего пребывания здесь. Или же… Да нет, это просто глупо.

У эска по имени Эндар было сердце - в том смысле, в котором Разумные упоминают его, когда говорят о любви. В этом сердце оставили след и Шоэр, и Аэль, и… Хоэ. Да, и Хоэ! В конце концов, она была первой его женщиной этого Мира, первой - и запомнившейся. От всех остальных память не сохранила даже имён, за редкими исключениями вроде Шемрезы или злосчастной Мириа. Но всё равно, разделяющая их пропасть невероятна глубока - они существа слишком разного порядка. Да и ко всему прочему (теперь Катри знал это наверняка), сердце его - в том самом смысле слова - принадлежало Звёздной Валькирии по имени Натэна. Если оно, это сердце, вообще имело свойство принадлежать кому-то ещё, кроме собственного владельца…

И тем не менее, Маг решил навестить Лес.