Но ведь Тони не любит ее. Он испытывает к ней сострадание, в какой-то степени считает себя виноватым, но о любви и речи быть не может.

И она больше не девочка, не подросток, она женщина, и оставила позади свое прошлое, признала, что возврата не будет, изменить что-либо нереально, и что ее восприятие прошлого было окрашено эмоциями, которые безраздельно властвовали над ней в течение многих лет.

А доказательство тому — ее отношения с Тони. Она была уверена в его презрении и осуждении, а он, оказывается, и не помышлял об этом. Вероятно, и ее строгость к себе чрезмерна. Она никогда не забудет своего ребенка, не перестанет сожалеть о его гибели, но сейчас боль утраты немного утихла, оттого что есть с кем ее разделить.

На протяжении многих лет Тони был для Эмили олицетворением всех ее бед и несчастий. Но поистине непростительная ошибка — та, которую она совершает сейчас, признавая, что только в его объятиях чувствует себя спокойной… и почти счастливой.

Он искренне жалеет ее, и, кажется, его влечет к ней. И, если честно, она тешит себя надеждой, что в сложившихся обстоятельствах взаимная симпатия с легкостью перерастет в нечто более глубокое.

Шестое чувство нашептывает ей, что нет ничего проще в данный момент, чем соблазнить Тони, воспользовавшись его состраданием. Все, что от нее требуется — запрокинуть лицо, посмотреть ему в глаза, подставить губы.

Эмили ощущала, как содрогается все ее тело от сильнейшего неутоленного желания, разгорающегося с каждым вдохом, как страстно она жаждет заняться любовью — сейчас же, немедленно!

Чтобы тем самым поставить печать на прошлом и распрощаться с ним навсегда? Или чтобы убедиться, что она имеет хоть какую-то власть над любимым мужчиной и получить от него единственно доступную малость?

Добиться близости с Тони не составит особого труда — это Эмили знает наверняка. Физическое влечение без любви… чаще всего так оно и бывает, с горечью подумала Эмили. И, в то же время, она по-женски гордилась тем, что возбуждает его.

Однако позволить этой страсти прорваться наружу и воплотиться в реальности — значит погубить себя. Это как бомба замедленного действия. Эмили понимала, что не сможет удовольствоваться взрывоопасным сочетанием: сочувствие и вожделение — с его стороны, и влюбленность, помноженная на настоящую привязанность — с ее.

Если уж суждено интимным отношениям когда-либо возникнуть в ее жизни, пускай они будут полноценными. Кроме того, не хочется начинать любовь с обмана. Нельзя поощрять Тони, сознавая, какие разные у них источники желания.

Эмили подавила вздох, и Тони почувствовал, как настойчиво она отстраняется от него. На этот раз Эмили решительно уперлась локтями ему в грудь, требуя отпустить ее, и он вынужден был подчиниться.

— Прости, — еле различимо вымолвила она.

— Не извиняйся, Эми. Это я должен просить прощения.

Он разнял руки, заложил их за спину. Эмили хотела сделать шаг назад, развернуться и уйти, но вдруг услышала, как Тони произнес ее имя.

— Да? — Она вскинула на него васильковые глаза: он смотрел на нее, на ее губы именно так, как она только что об этом грезила.

Эмили поспешно отвела взгляд, опасаясь, что уступит растущей в ней потребности броситься ему на шею и прошептать… прокричать, как безумно она любит и хочет его.

— Мне… мне пора…

Тони проводил ее до автомобиля и смотрел ей вслед, пока «бентли» не скрылся за поворотом…

Когда Эмили отперла входную дверь и вошла в дом, зазвонил телефон. Она бросила сумочку и «дипломат» у порога, схватила трубку.

— Алло!

Эмили разочарованно опустилась на стул, услышав голос Нэнси.