Эмили смотрела ему в глаза, как затравленный зверек, ослепленный светом фар. Она попыталась выпрямиться и на мгновение потеряла равновесие. Тони подхватил ее, и Эмили почувствовала у себя под локтем сильную, горячую ладонь. Он подошел так близко, что Эмили ощутила чуть горьковатый запах мужской туалетной воды и подсознательно поразилась контрасту белизны своей руки на фоне смуглой кожи Тони.

Эмили заметила быстрый взгляд, скользнувший по ее ногам и то, как вздрагивают ноздри Тони. Она готова была сквозь землю провалиться. Запинаясь, пробормотала слова благодарности и отдернула руку. Плотно сжатые губы и прищуренные глаза мужчины свидетельствовали о невыразимом презрении.

Вечно он застает ее врасплох в самом неприглядном виде! «Приятное», должно быть, впечатление сложилось у него: распущенная, наглая девица, которая напропалую флиртует, с кем попало, и вдобавок корчит из себя деловую даму. А сладострастный запах духов как нельзя лучше соответствует имиджу обольстительницы.

Эмили полагала, что улавливает ход его мыслей. Выбор парфюма многое говорит о женщине, сдержанный, изысканный аромат выдает ту, которая, в отличие от мисс Ормонд, бережет свое достоинство…

Эмили с робкой надеждой снова взглянула в зеркало, но на этот раз ее опасения оправдались. Она покраснела до корней волос, на щеках — бордовые пятна, огромные васильковые глаза кажутся почти черными из-за расширенных зрачков. А губы — ярко-алые, распухшие… как от поцелуя.

Эмили в сердцах отвернулась, еле сдерживая подступившие к горлу рыдания и только когда укрылась в машине и подняла затемненные стекла, дала волю слезам. Это из-за Уильяма Бэдфорда, наивно пыталась уверить себя Эмили, ведь он не проявил ни капли энтузиазма и не станет со мной связываться. Тони здесь не при чем, конечно нет. Он немножко расстроил меня, но слезы застилают мне глаза вовсе не из-за этого.

Впрочем, не его осуждение ранит больнее всего. Сталкиваясь с Тони лицом к лицу, Эмили всякий раз вспоминала события многолетней давности и жестокие, обидные слова, которые он ей наговорил.

Несомненно, все эти годы Тони видел за изменившейся внешней оболочкой ту же девочку, одурманенную алкоголем и «любовью», и сбрасывал со счетов своего кузена, который подпоил Эмили, приволок в спальню родителей и одержал «триумфальную» победу — соблазнил принцессу-недотрогу. Еще бы, ведь, по версии Гарри, девчонка сама напросилась, почти силком затащила его в постель и прямо-таки на коленях упрашивала доставить ей наслаждение. А Эмили, подавленная, униженная морально и физически, ни звука не вымолвила в свою защиту.

Гарри изрядно напился и толком ничего не помнил, и потому не разболтал всей округе о своем «подвиге». Таким образом, Тони и Эмили поделили тайну на двоих, причем истинное положение вещей было известно только ей. Тони же считал, что она затесалась в компанию подростков, сексуально озабоченных и бездумно экспериментирующих со спиртными напитками. Он разозлился на Гарри на то, что тот воспользовался отсутствием родителей и, не предупредив брата, устроил вечеринку, да еще развлекался здесь с подружкой. Но Эмили почувствовала, что у Тони отвращение к ней пересиливает досаду на беспутного Гарри.

Трудно вообразить более чудовищную несправедливость. До этого Эмили даже не целовалась ни с одним мальчиком, не говоря уже обо всем остальном. Одноклассницы постоянно острили по поводу ее застенчивости и неопытности и подначивали хоть разок повеселиться на полную катушку — отчасти поэтому она и приняла приглашение Гарри, никак не предполагая, что приятель положил на нее глаз и ищет случая покорить неприступную гордячку. Почему осуждение его старшего брата особенно задело Эмили, в этом она не отдавала себе отчета.