|
Их у нас на Долдре очень мало, и на то есть две причины: неотвратимость наказания и ужас перед ним. Ввиду, как вы выразились, нашего близкого знакомства с законом, мы оба понимаем необходимость суровых мер для поддержания мира и спокойствия в обществе. Мы также понимаем важность того, чтобы служители закона были неподкупны. На Долдре нет коррумпированных полицейских, а дача взятки является серьезным преступлением. Наша пенитенциарная система предусматривает всего три наказания: возмещение причиненного убытка, пытка и смерть. Наказание за взятку – пытка, а длительность ее определяется размерами предложения. – Саррат усмехнулся. – К несчастью для вас, ваши хозяева очень щедры.
– Саррат, вы не можете… – Уведите его. Полицейский потащил протестующего Тенсила к выходу, а лейтенант Саррат нажал установленную на столе кнопку. Через секунду в кабинет вошел другой полицейский. – Проходите. – Что случилось, лейтенант? Саррат поджал губы и нахмурился: – Цирк на окраине города… Думаю, нам следует его проверить. Есть данные, что они нарушают закон о вывозе детей.
Дневное представление завершилось. Итили медленно отошла от главного выхода. Глаза у нее сияли, в ушах все еще гремела музыка. Эмили потянула подругу за руку: – Пойдем, Итили. Пора возвращаться. Девочка нахмурилась и повернулась к Эмили: – Что? Я не расслышала. – Нам нужно идти домой. Все дети уже разбежались. Итили вздохнула: – Да, наверное. Но это было что-то! – Она посмотрела на шапито. – Правда? Это было что-то! – Итили! Услышав голос дяди, девочка замерла. Красный от злости мужчина, только что появившийся у главного выхода, направился к ней. Подойдя ближе, он замахнулся, чтобы ударить девочку. – На этот раз, дядя, вам придется убить меня. Иначе я убью вас. Голос ее прозвучал так твердо и решительно, что Чайне невольно заколебался и опустил руку. – Неблагодарное отродье! Убежала из дому! А работать кто будет? И это после того, как мы взяли тебя к себе, заботились, кормили, одевали… Итили вытянула вперед мозолистые руки. – Посмотрите, дядя! Я сто раз отработала все, что вы мне дали. Я не просила, чтобы меня вносили в список на удочерение! Я не просила, чтобы меня определяли рабыней в ваш дом! – Слезы подступили к ее глазам. – Я не просила моих родителей погибать в этой вашей дурацкой революции! Чайне схватил ее за руку и повернул к выходу с площадки. – Думаешь, кто-нибудь другой удочерит такую мерзавку? В твоем-то возрасте! – Он сплюнул на землю. – Убьешь меня, да? Да я не выпорол тебя на месте только из-за людей! Но подожди, сейчас мы приедем домой… – Он дернул девочку за руку и стиснул ей пальцы. Чтобы не расплакаться, Итили закусила губу. – Клянусь, дядя, если вы ударите меня еще раз, я вас убью, – пообещала она сквозь слезы. – Вот увидите… Чайне, прищурившись, посмотрел на нее: – Ты что? – Он стиснул девочке плечо. – Ты как смеешь… Чья-то тяжелая рука развернула его, и Чайне оказался перед мужчиной размером с гору. Итили закрыла ладонями заплаканное лицо. Великан рассмеялся: – Перестань, милочка, не робей. Познакомь меня со своим другом. Итили засопела и исподлобья взглянула на Чайне. – Это мой дядя… хотя он и не дядя мне вообще. Он… – Она моргнула от боли – пальцы Чайне по-прежнему сжимали ее плечо. – Он мой опекун. Дядя, это Раскоряка Тарзак. Он здесь работает. Чайне кивнул: – Откуда вы знаете Итили? Раскоряка улыбнулся: – О, эта девчушка поработала утром на тракторе, чтобы получить бесплатный вход на представление. |
