— Потрясли модельера, который шил для парфюмера… точнее для меня.

— У-у-у, — почти по совиному проухал Сова.

— Что мне делать? — спросила Лула.

— Смириться, — ответил Сова без тени иронии, — Тут уже ничего не поделать.

— А если мы все-таки не смиримся, — подключаюсь к разговору.

— Что ты хочешь от меня, Марк? — Сова развел руками, — Чтоб я слил, в каком баре сидит по вечерам Отсидиан? Чтобы вы попробовали его тоже потрясти?

— Хотя бы так.

— Нет, — категорически отказался Сова.

— Мы не будем его трясти, — пообещала Лула, — Мы только проследим.

— Так я вам и поверил, — Сова нахмурился и некоторое время разглядывал нас с Лулой со скептической миной на бородатом лице, — Ладно. Черт с вами. Все равно ведь полезете. Кидаю вам в навигатор стандартные маршруты Отсидиана. Советую после четырех караулить возле бара Летучая мышь. Он там обычно сому пьет.

— Спасибо, Сова. Ты настоящий друг, — обрадовалась Лула.

— Валите уже, — отмахнулся Сова.

Вернувшись в кабину, дал Гору команду взлетать.

— Странный он какой-то.

— Странный, не то слово, — согласилась Лула.

— Он тоже работает на Малабара?

— Сова сам по себе. У него в дом даже мана не подведена.

— Почему?

— Сова обходится малым. Ему и деньги не нужны по большому счету. Видел, какая мебель старая?

— Да.

— Это потому что в доме нет маны. Без маны вещи стареют.

— А сому где берет?

— Он обходится без сомы.

— Я думал, это невозможно.

— Сова покровительствует людскому роду в одном из миров. Ему оттуда капают очки веры. Немного, но ему хватает.

— То есть эти кубоверы заменяют сому?

— Ага.

— Погоди. Тогда, получается, у Совы есть верохранилище? Он может жить на Олимпе?

— У него очень маленькое верохранилище. Сова говорит, с таким потенциалом на Олимпе делать нечего.

Когда садился на парковку перед баром Летучая мышь, меня окатило горячей волной стыда. Парковаться здесь на Горе, все равно, что на ржавом старом Москвиче парковаться среди мерседесов последней модели.

Еще парковщик тут же нарисовался, блюститель классовых привилегий с праведной укоризной во взгляде. Он заорал на всю площадь:

— Ну куда⁉ Куда ты на этом? Вон туда переставь в тот угол.

Мне захотелось выйти из кабины и засветить парковщику в дыню. В конце концов кто он такой, чтобы решать, на чем и где можно парковаться. Сразу ясно, что он холуй. Настоящий представитель рабочего класса проявил бы солидарность.

Поймав себя на мысли, покачал головой. Ну вот, уже считаю себя представителем рабочего класса.

— Марк, успокойся, — Лула накрыла ладошкой мой кулак, — А то хаос подскочит.

— Ты права. Не тот случай, чтобы качать права. Сейчас нам нужна незаметность. Место в углу для нас даже лучше.

Перепарковав Гора, мы с Лулой вышли из кабины, но отойти не успели. Сразу три полицейских дракона опустились рядом, технично перегораживая угол, в котором я поставил Гора.

Полицейских летунов я уже научился отличать по характерным светящимся отросткам на головах наподобие ментовских мигалок. Из их утроб повыскакивали копы, беря нас с Лулой в кольцо.

— Ну вот и кавалерия, — сообщаю негромко, — Видимо парфюмер перестал надеяться на восперов. Сознался начальству, что тебя сперли.

— Пройдемте, — сухо приказал офицер, — С вами желают пообщаться.

— Лула, побудь в кабине, а я пообщаюсь.

Попытался выгородить богиню, вдруг копам не дали четких указаний, и они заберут только меня.