«Пусть разнесут весть! – предложил Айсфир. – А мы вернемся в оазис, пока мясо не начало портиться».

Накренив крыло, он повернул, прекращая ленивое преследование, и Тинталья последовала его примеру.

Его предложение было очень своевременным. Копье выпало из проделанной в ее шкуре дыры, а вот стрела, вошедшая в другой бок, осталась. Тинталье не хотелось загонять ее еще глубже. В минуту передышки, когда первое избиение закончилось и способные двигаться бросились бежать, она попыталась извлечь из себя стрелу. Вместо этого стрела сломалась, а оставшийся кусок древка оказался слишком коротким, чтобы его можно было прихватить зубами. Орудуя когтями, она только вонзила стрелу еще глубже. Досаждающее присутствие деревянного древка и металлического наконечника ощущалось ее плотью при каждом взмахе крыла.

«Сколько человек сражались против нас?» – мысленно поинтересовалась она.

«Сотни. Но какая разница? Они нас не убили, а те, кому мы позволили убежать, передадут своим, как глупо было пытаться».

«Почему они на нас напали?»

Это нападение никак не укладывалось в то, что она знала о людях. Те люди, которые ей встречались, неизменно трепетали перед ней и скорее склонны были служить ей, чем нападать на нее. Кое-кто визгливо бросал ей вызов, но она находила способ их обуздать. Ей уже приходилось сражаться с людьми – но не потому, что они устроили на нее засаду. Она убивала калсидийцев просто потому, что сочла нужным встать на сторону купцов Удачного: убивала врагов удачненцев в оплату за их помощь со змеями, которым после метаморфоза предстояло стать драконами. Не могло ли нынешнее нападение быть связано именно с этим? Вряд ли. Люди живут так мало! Неужели они способны на столь продуманную месть?

Айсфир объяснил все проще.

«Они нападают на нас, потому что они – люди, а мы – драконы. Большинство людей нас ненавидят. Некоторые изображают благоговение и приносят дары, но за их лестью и дрожью прячется ненависть к нам. Никогда об этом не забывай. В этой части мира люди очень давно нас ненавидят. Когда-то, прежде чем я превратился в дракона, люди стремились уничтожить всех драконов. Они скармливали собственным стадам медленно действующий яд, пытаясь убить нас. Они захватывали в плен и пытали наших слуг-Старших в надежде узнать секреты, которые можно было бы использовать против нас. Пытаясь нас ослабить, они уничтожали наши твердыни и каменные столбы, с помощью которых перемещались наши слуги. Тех немногих из нас, кого им удавалось убить, они разделывали как скотину, используя нашу плоть и кровь как лекарства и средства для укрепления своих слабых тел».

«Я ничего подобного не помню».

Тинталья без всякого результата обратилась к наследственной памяти.

«Ты, похоже, не помнишь очень многого. По-моему, ты слишком долго пробыла в коконе. Это повредило твой разум и оставило в невежестве».

Она почувствовала укол гнева. Айсфир часто говорил ей подобные вещи. Обычно после этого она давала ему понять, что его долгое пребывание во льду вызвало у него частичное безумие. Сейчас она подавила раздражение: ей необходимо было узнать как можно больше. А еще ей досаждала стрела в боку.

«И что произошло? Тогда?»

Айсфир повернул голову на длинной шее и бросил на нее мрачный взгляд.

«Что произошло? Мы их уничтожили, конечно. Люди и без того достаточно сильно нам мешают, не хватало еще, чтобы они считали, будто могут игнорировать наши пожелания».

Они уже приближались к источнику в самом сердце оазиса. Песок был усеян человеческими трупами, спуск к озеру напоминал подлет к пруду с кровью. Под лучами дневного солнца тела начали превращаться в падаль.

«Когда поедим, надо будет улететь и найти для сна площадку почище, – объявил черный дракон. – На какое-то время нам придется бросить это место, пока шакалы и вороны его нам не приберут.