Они собрали свой скарб и ушли. На дорогах они встретили других батраков, выгнанных с других плантаций. По тропинкам шли все новые батраки, ставшие теперь безработными, для которых были закрыты ворота фазенд, где они работали раньше. Они начали объединяться, их были десятки, потом стали сотни, и они были голодны. Их нигде не принимали, они бродили из фазенды в фазенду, и отовсюду их гнали:

— Нет работы…

На хлебных и банановых деревьях уже не осталось плодов… Люди бродили толпами по шоссе, по дорогам, ведущим в фазенды, по тропинкам. Они собирались со всех концов, оборванные, нищие, обездоленные. Они нападали на проезжих, а один из них, уроженец штата Параиба, собрал шайку храбрецов и ушел в сертаны. Некоторое время спустя имя его появилось в газетах столицы в связи с разбойничьими нападениями на скотоводческие фермы.

Но большинство людей собиралось на дорогах. Здесь были мужчины, женщины и дети. Был здесь и Варапау, и Капи, и негр Флориндо. Были здесь и коммунисты-агитаторы, они пришли с началом падения цен и разошлись по разным местам. Жоаким пришёл с ними. И вот странные разговоры пошли среди уволенных работников плантаций. Зазвучали новые слова, может быть, первые слова надежды, услышанные за всю жизнь. Коммунисты собирали безработных в отряды, старались помешать ограблению проезжих и налётам на поместья, организовывали коллективы для распределения пищи. Они хотели привести безработных в Итабуну — это будет огромная, невиданная демонстрация протеста. Власти будут вынуждены найти какой-нибудь выход из положения. В Ильеусском порту тоже действовали несколько коммунистов, но полиция запрещала уволенным батракам входить в порт.

На одной из плантаций Жоаким нашел группу безработных. В группе было человек сорок мужчин и женщин. Ночь приближалась, сырая, дождливая, и батраки пытались устроиться на ночлег под деревьями. У них не было никакой еды, кроме вяленого мяса, маниоковой муки и недоспелых бананов. Спелые уже все были сорваны и съедены. Варапау, который, конечно, стал главой группы, так как имел большой опыт в жизни, спросил Жоакима:

— Вы откуда?

— Из Ильеуса…

Все собрались вокруг вновь прибывшего. У шофера, родившегося на плантациях какао, были ноги с растопыренными пальцами, как у любого из них, и он совсем не походил на городского жителя.

— А в Ильеусе тоже увольняют с работы?

Жоаким спросил Варапау:

— А вы все куда идете?

— Один бог про то ведает…

— Народ вот работу ищет… — Это говорил Капи. — Да никто нас не берёт, говорят, в этом году совсем не будут урожай сымать.

Жоаким остался с ними. Влияние его быстро росло. Сам Варапау приходил советоваться к нему в трудные минуты. На третью ночь один мулат со светлым цветом кожи, который работал у Орасио во времена разбойничьих набегов, предложил напасть на дом Жоана Магальяэса. Они как раз находились вблизи плантации капитана. Мулат поговорил с одним, с другим и в конце концов собрал группку таких, которые ему показались наиболее подходящими. В их числе был негр Флориндо… Пищи не хватало. Люди ходили в лохмотьях, уже много дней не мылись и, казалось, были готовы на всё. Дети воровали плоды с деревьев, женщины разводили костры, на которых нечего было варить.

Флориндо рассказал Варапау о том, что задумал мулат из Параибы по имени Роман. Варапау особенно обидело то, что его не пригласили участвовать в нападении на поместье капитана. Роман, видно, считал его рохлей, трусом, неспособным на такое дело. Может, потому, что он, Варапау, такой тощий? Ладно, он ему ещё покажет… И Варапау отправился искать Жоакима, который в этот момент собирал то, что осталось у каждого из запасов пищи, чтобы распределить между всеми. Эта его система уже дала хорошие результаты, и батраки, которые сначала относились к нему с недоверием, начали уважать коммуниста.