– У нас всегда метают кости из руки. А у вас такой мирный город… Вы же не хотите, чтобы он перестал таким быть? – сказал Конан прежним тоном, возложив руку на меч.

Негры наклонили свои железные палки, не иначе как в знак угрозы. Но у киммерийца тоже было, чем ответить. И негры, судя по их напряженным лицам, это понимали.

– Вы оба правы, – сказал один из них после весьма продолжительного молчания. – Каждый действовал в соответствии со своими правилами. Чужеземец действительно выиграл, но и ты, купец, не проиграл.

Чернобородый схватился за бороду и закатил глаза.

– О, как же я счастлив, что такой великий мудрец разрешил столь трудную задачу! – воскликнул он.

Конану показалось, что в его словах сквозит ирония.

– Разве можно, чтобы один игрок выиграл, а другой не проиграл? – спросил Конан.

– У нас – можно, – ответил стражник и, видя, что Конан помрачнел еще больше, добавил: – Но ты имеешь право на небольшую компенсацию за моральный ущерб. Мы уважительно и с пониманием относимся к чужеземцам и готовы пойти им навстречу, только чтобы не ранить их чувства!.. – Суровый взгляд стражника обратился теперь на купца.

Чернобородый шумно вздохнул и полез в обширный кошель, висевший у него на поясе. Довольно долго рылся в нем, прежде чем извлечь на свет три тусклых монетки. Потом подумал, убрал монетки обратно и достал серебряный шекель.

– Вот, чужеземец, эта монетка должна быть тебе более знакома, ты знаешь ее цену, а я не хочу, чтобы ты подумал, будто я тебя обманываю. Этого хватит, чтобы оплатить приличную гостиницу на неделю. Мы люди честные, и если ты надумаешь снова играть, приходи. Но, конечно, играть будем по нашим правилам.

Уходя и задумчиво поглаживая широкий пояс в том месте, где были спрятаны его личные игральные кости, всегда выпадавшие на венус, Конан не оборачивался и не мог увидеть, как чернобородый купец склонился за прилавок и в тени от фруктовой горы, с ворчливым полушепотом принялся сам с собою играть в кости. И всегда получал именно тот результат, который хотел, ибо и кости, и сосуд обладали особым секретом.

3

В одном дне пути от Хатора скарабеи и ящерицы со страхом приглядывались к лагерю незнакомцев, подобных которым прежде в пустыне не было. Они не были ни обычными караванщиками, ни стигийскими воинами. Все были в шароварах – всех цветов радуги, которую, впрочем ни один из ныне живущих скарабеев не видел.

Рубахи тоже были жутко пестрые, что никак не вязалось с ровным по цвету пустынным пейзажем. Головы были с косами, чубами или совсем лысые, натертые для защиты от солнца особы маслом. Ко всему прочему, пришельцы нарушали покой песков громкими голосами и частым хохотом. Они красовались друг перед другом, всячески упражняясь в остроумии, как они его понимали.

И больше всего дружеских колкостей, подначек было направлено на самого уважаемого среди них человека, на атамана. Но уж таковы были эти люди, пришедшие с берегов далекой реки Запорожка, живущие войной и вольностями. Беспечные, как птицы, и яростные, как вепри.

У атамана были черные шаровары, красная рубаха и красные сафьяновые сапоги, он был подпоясан белым кушаком, а на боку у него висела чудовищных размеров сабля. Эта сабля вообще-то предназначалась для расправы с преступниками, положившими голову на плаху, и была слишком тяжелой для обычного человека. Но атаман был человеком необычным. Несмотря на видимую тучность, он обладал великолепными, мощными и подвижными мышцами, и управлялся с тяжелым ятаганом так, словно тот был сделан из дерева.

Атаман был лыс, имел красный цвет лица, а под носом у него висели такие замечательные черные усы, что о них говорили, будто они живут собственной жизнью, и, когда хозяин спит, гуляют вчерную, напиваясь пивом и щекоча девок.