Время от времени Джозеф смотрел на Тари, ловил ее чистый, по-детски открытый взгляд. Отцовское сердце наполнялось любовью и гордостью. Он то и дело поправлял дочери челку или брал за руку. Какая крохотная ладошка! Так они и ехали, рука в руке, большую часть пути.

У поворота на потроширское шоссе они, наконец, увидели дорожный знак: до Уимерли 23 километра. По сторонам дороги мелькали поля, паслись овцы, в высоких свежих стогах сохло скошенное сено. Музыка перешла в крещендо, а потом стала затихать, наполняя сердца спокойствием и благодатью.

– Правда, красота? – заметил Джозеф.

– Ага, – тихо согласилась Тари. Поначалу она лишь изредка отрывалась от блокнота, чтобы взглянуть на дорогу, но вскоре пейзаж всецело завладел ее вниманием. Девочка подалась вперед и положила руки на приборную панель.

Появился указатель с надписью «Уимерли».

– Вон он, – сказала Тари.

Джозеф сбавил скорость и повернул. Далеко впереди над заливом возвышался утес. На больших земельных наделах стояли щитовые дома, обшитые узкой вагонкой. Но чем ближе к центру городка, тем участки становились меньше и располагались только позади домов. Задние дворики тянулись к скалистым взгорьям, защищавшим Уимерли с севера и юга.

Джозеф взглянул на Тари, дескать, как тебе?

– Ну вот, приехали.

– Классно. А море где?

– Вон, видишь гавань?

Тари приподнялась на сиденье:

– Круто!

– И дома какие, смотри, симпатичные. Кстати, может, потом на рыбалку сходим.

Тари озорно улыбнулась, закрыла лицо и посмотрела в щелку между ладонями.

– Правда? А пошли сейчас!

– Сначала обустроимся.

Они проехали почту, через дорогу от нее стояло красное одноэтажное здание городского клуба. Через мгновение совсем рядом с ними слева уже плескался океан. Тари вытянула шею, чтобы посмотреть в окно со стороны Джозефа.

– Ух ты, сколько лодок!

– Они тут почти у всех.

– Вода красивая, прямо обалдеть, да, пап?

– Да, солнышко. – Джозеф слегка улыбнулся и посмотрел на ровную темно-синюю поверхность воды. Он служил инспектором рыбнадзора вот уже больше двенадцати лет. В основном дела шли гладко, лишь иногда случались стычки с местными и иностранными браконьерами. Главная неприятность произошла несколько недель назад: пока Джозеф взбирался по трапу, сверху выплеснули ведро с тухлой рыбой. Пришлось два раза тщательно вымыться, но и это не помогло. Запах въелся в ноздри.

Вода завораживала. Джозеф глядел на волны и радовался, что дочь его понимает, чувствует красоту моря.

Впереди на дороге столпились машины, солнце блестело на стеклах и хромированных боках. К церкви тянулись люди в точно таких же платьях и костюмах, какие надевали выпускники, когда Джозеф заканчивал школу. Он почувствовал укол ностальгии. Тари заинтересовалась происходящим, и Джозеф сбавил скорость. Поравнявшись со ступенями церкви, он заметил черный катафалк.

– Пап, это что, похороны?

– Да, похоже на то. – Джозеф ехал еле-еле. Он хотел продемонстрировать уважение к усопшему, а кроме того боялся кого-нибудь задавить.

– А кто умер? – прошептала Тари, чуть не плача.

– Не знаю, солнышко.

Пожилая пара рука об руку брела по дороге. На женщине было бесформенное черно-белое платье в полоску и черная шляпа. Ее муж в наглухо застегнутом синем костюме с трудом переступал негнущимися ногами. Он тяжело дышал и держался за грудь. Женщина явно беспокоилась за него. Может, стоило предложить им помощь? Впрочем, людей вокруг много, все – жители городка, все друг друга знают. Помогут, если что.

Картины прошедшего дня постепенно меркли, воспоминания отступали.