– Да знаю. Через полчаса перезвоню.

– Отнесись к этому серьезно, Джо. И найди полотенце.

– Есть у меня полотенце. Я уже тут… все, что можно…

– Температура должна упасть, иначе начнутся необратимые изменения. Тридцать девять и три – это очень много.

– Ладно. – Голос звучал уже не так уверенно. – Ладно. Я перезвоню.

– Ты сам-то как?

– Никак.

Раздались короткие гудки.

– Джо!

Трубка все-таки выскользнула из потной ладони. Ким озабоченно прикусила нижнюю губу. Вспыхнуло раздражение. Чем они там занимались? Как он мог допустить, чтобы в Тари кинули камень? И вообще, с какой стати швырять камнями в маленькую девочку? «Что это за ублюдок был?» – пробормотала она, не попадая трубкой на аппарат. Ким никак не могла взять себя в руки. Откинула одеяло. Мокрое от пота тело тут же обдало холодом. Сунула руки в рукава халата, завязала пояс и поджала колени, чтобы согреться.

За окном был дождь, капли стучали по крыше. Ким понятия не имела, что предпринять. Вот тебе и повод приехать в Уимерли. У Тари, ее малышки, ее единственной малышки, опасная температура. Жгучий стыд охватил ее. Это она, она во всем виновата.

В дверь постучали. Джозеф сбежал по лестнице и распахнул входную дверь. Доктор Томпсон осторожно переступил порог: эти чертовы колени все не унимались. С желтого плаща капало. За окном лил дождь. Было слышно, как волны с грохотом разбиваются о берег. А может, это ветер шумел в ветвях елей.

– Спасибо доктор, что приехали. – От двери тянуло холодом, и Джозеф поежился. С тех пор, как он лез на пристань, ему так и не удалось согреться. От пережитого ужаса и долгого пребывания в ледяной воде Джозефа бил озноб. Перед глазами стояли утопленники, их мертвые пальцы тянулись к ногам, мертвые глаза неотрывно следили за его погружением. Там, под водой, совсем другой мир. На суше, в доме с окнами и стенами, Джозеф чувствовал себя в безопасности. Если бы только не дождь. Казалось, на крышу обрушился океан. Чего еще надо? По чью душу явился?

– Да ну что вы, – сонно пробормотал Томпсон. Он откинул капюшон и стряхнул с черного чемоданчика воду.

– Давайте я повешу. – Джозеф принял у доктора плащ. Вид у Томпсона был усталый, под глазами залегли темные круги, двигался он вяло и неуверенно.

– Благодарю. – Доктор закашлялся. – Больная наверху?

– Да, проходите. – Джозеф аккуратно повесил плащ на крючок рядом с дверью. – Я положил ей на лоб мокрое полотенце.

– Прекрасно.

На лестнице Джозеф опередил доктора, тот еле карабкался.

– Ноги стали ни к черту. Хорошо вам на здоровых бегать.

Джозеф почтительно оглядел ноги доктора и провел его в комнату Тари. На столике у кровати горела лампа под розовым абажуром.

Девочка лежала с закрытыми глазами.

– Еще ведь не Рождество, – пробормотала она, словно поздоровалась с доктором.

Томпсон, от которого пахло чесноком и вином, удивленно поднял мохнатые брови и шагнул в комнату. Возле кровати в оцинкованном тазике с водой плавало синее полотенце. Доктор поставил чемоданчик на пол, открыл его и вздохнул.

Тари снова забормотала:

– Я и подарок еще не приготовила.

– Подарок? – Томпсон крякнув присел на кровать. – Проклятые колени. Чтоб вам!.. – Доктор повернулся к девочке и заговорил совсем другим тоном. – Привет, Тари. – Порылся в чемоданчике. – Меня зовут доктор Томпсон. Сейчас будем с тобой температуру мерить, ладно?

– Это же для индюшки, – не открывая глаз, пролепетала Тари.