И вдруг Лиф понял.

— Барда, — хрипло сказал он.

Тот поднял глаза, удивленный страхом в его голосе. Мальчик пытался что-то сказать, но ужас сковал его.

— В чем дело? — спросила Жасмин, обернувшись, чтобы посмотреть, куда смотрит Лиф.

Через секунду Барда и Жасмин закричали и вскочили на ноги.

Из города выплескивалась и текла прямо на них стремительная серая волна крыс.

14

Ночь крыс

Тысячи крыс, десятки тысяч! Вдруг Лиф понял, почему вокруг города ничего не росло, — крысы сожрали все живое.

Они были порождениями тьмы и, пока светило солнце, прятались в руинах города, но теперь, когда последние лучи погасли, они бежали на запах еды, охваченные безумием голода.

— В реку! — закричал Барда.

Друзья побежали со всех ног. Лиф обернулся только один раз, и то, что он увидел, заставило его бежать еще быстрее, задыхаясь от страха.

Первые твари уже добрались до их костра. Они были огромны. Крысы дрались за остатки еды, раздирая ее острыми как иглы зубами.

На них напирали другие, затаптывая своих товарищей, сбрасывая в пылающий костер, пища и визжа.

Маленькие черные глазки горели, носы подергивались, жадно втягивая запахи Лифа, Жасмин и Барды — запахи тепла, жизни и страха.

У Лифа болела грудь. Он неотрывно смотрел на сверкающую впереди реку. Ближе… Ближе…

Жасмин бежала рядом, Барда следом. Лиф бросился в холодную воду, отплыл подальше от берега и наконец решился обернуться.

Серая масса докатилась до воды и без колебаний погрузилась в реку.

— Они умеют плавать! — заорал Барда, вытаскивая под водой свой меч. — Неужели ничто их не остановит?!

Жасмин отчаянно размахивала кинжалом, и течение уносило прочь окровавленные серые тушки. Лиф и Барда орудовали мечами, тяжело дыша, потому что в воде делать это было нелегко.

Река вокруг них покрылась кровавой пеной. Однако крысы все напирали, идя по спинам своих погибших предшественников.

«Насколько нас еще хватит? — подумал Лиф. — Когда они нас одолеют?»

Руки, сжимающие рукоятку меча, занемели, но голова работала четко. На другом берегу они были бы в безопасности. Крысам все-таки не переплыть такую широкую реку. Но ему самому, Жасмин и Барде тоже ее не переплыть! Им не выжить, если они отдадутся во власть холодного быстрого течения.

Впереди была долгая ночь. К восходу солнца крысы сожрут их. Тысячи погибнут, но тысячи других займут их место. Лиф, Барда и Жасмин постепенно теряют силы. В конце концов крысы вопьются в них зубами, раздерут острыми когтями и утопят.

В темноте больше не было видно очертаний города. Только брошенный костер горел ярко, как сигнальный огонь.

И тут он вспомнил, что сунул в карман баночку с самовозгорающимися горошинами.

Он оторвал левую руку от меча и опустил ее под воду. Сомкнув пальцы на горлышке банки, он вытащил ее на поверхность.

Крикнув Жасмин и Барде, чтобы они прикрыли его, окоченевшими руками Лиф с трудом отвернул крышку, зачерпнул целую пригоршню горошин и со всей силы бросил их на берег.

Когда горошины ударились о землю, вспыхнул огромный ослепительный столб пламени. Сотни крыс тут же сгорели. Остальная орда с визгом отпрянула от огня. Барда и Жасмин защищали Лифа, а тот бросал и бросал горошины, позволяя течению сносить его, чтобы как можно длиннее растянуть огненную стену вдоль берега.

Вскоре друзья, дрожа от холода и усталости, смогли выйти на мелководье. Река уносила тела мертвых крыс, но теперь новые не приходили на их место. Они не могли преодолеть огненный барьер.

Крысы прыгали в воду выше и ниже по течению, там, где не было пламени, но были не в состоянии доплыть до своей добычи — быстрый поток уносил их вниз по течению.