Свиная Нога гогочет.

– Не делай вид, засранец, что не понимаешь нас! Ты ведь один из баронов, так? Декодеры ставили тут только баронам, или как еще назвать ваше вшивое дворянство?

Издалека пузатые карлики, населяющие город Шакалов, здорово похожи на людей. Но это издалека. Когда сталкиваешься с вонючими недоумками вплотную, сразу становится ясно, что приучать их к цивилизации не стоило. Их не стоило даже подпускать близко к цивилизации. Это подлые твари, всегда готовые воткнуть нож в спину.

– Вам надо уйти… необходимо… угроза… – лопочет волосатый дед. Его выпученные глаза слезятся от боли, из длинного плоского носа текут сопли, на подбородке они смешиваются с кровью. – Угроза городу изнутри…

– Что ты мямлишь, мерзавец? Признавайся, кто вас послал убивать? Где ваше начальство?!

Декурион орет в наушниках, спрашивает, закончили ли мы и не нужна ли помощь. Нет, отвечаю я, помощь не нужна, но сопротивление еще не подавлено. И подмигиваю парням. Гвоздь хохочет, а Свиная Нога хватает другого пузатого ублюдка, и я для начала ломаю ему руку. Как всегда, чернозадые коллективно принимаются выть, а старикашка с декодером едва не падает в отключке. Эти слабаки вечно орут одновременно, когда больно одному. На всякий случай я отключаю связь. В соседних группах могут найтись такие, кто заявит, что мы превысили полномочия.

– Вы их убили? Говори, не то сломаю твоему внучку вторую руку!

– Это необходимость… погасить энергию гнева… – чертов декодер вместо внятного перевода выдает какую-то околесицу.

– Необходимость? – ласково переспрашиваю я и наступаю рифленой подошвой ботинка на сломанную руку этого подонка. – Так ты признаешься, ходячая глиста?

Неожиданно двое арестованных пытаются бежать. Гвоздь легко достает их тазером. Заряд слишком мощный, у одного из коротышек лопается кожа на черепе и горят волосы. Он катается по полу лаборатории, сам себя калеча об острые осколки разбитых приборов. Остальные затихают, вжимаются плоскими носами в стенку.

Я не слишком люблю кровь. Но если мы не исполним свое маленькое правосудие, начальство, как всегда, их отпустит. Начальство назначит так называемое справедливое расследование. Они там наверху забывают, что окончательная справедливость не в циркулярах, а в наших сердцах.

Не люблю, когда много крови, но сейчас наша очередь вершить суд. Я задираю голову очередному псу и неторопливо проворачиваю нож у него в горле. У нас не очень много времени, надо торопиться. За нас никто не наведет порядок, потому что…

1

МЫ – ЗАКОН ПРИРОДЫ…

Я пишу кровью, а лучшая истина – это истина на крови!

– Чо, баклан, не в струю дисциплина?

– Давай, арбайтен, дятел! И не забудь за ухой смотреть!

Они заржали и пошли купаться.

Они уже три дня стебутся надо мной, но я стерплю. Меня их приколы ни фига не торкают. Мне еще неделю вытерпеть, и тогда Фельдфебель доложит Оберсту, что меня можно принять в отряд.

Хотя это совсем не отряд. Я давно догадался, что это не отряд. Но я молчу, потому что все равно мне лучше с Оберстом, чем дома. Я молчу, потому что хочу стать новым человеком.

И незачем всяким придуркам знать обо мне лишнее.

Денег осталось полтос и пара медяшек. Хотел поклянчить у Оберста, но он дернул пивка и свалил. У него в городе полно дел, да кренделей беспонтовых еще из ментуры вынимать. Зато Оберст меня похвалил, и Фельдфебель слышал.

– Молодец, – сказал.