– Глохни, сука! – прошипел Саша, хлестнув ее по щеке. – Урою на хрен! – он замахнулся по новой и...

П-ф-ф – сработал трофейный «ПСС». Мерзавец с простреленной башкой начал оседать на пол. Главарь проворно сунул руку за пазуху, но вытащить оружие не успел. Вторая пуля вошла ему точно между глаз.

– Тише, – шепнул я остолбеневшей от ужаса дежурной. – Не поднимай шума, а то новые припрутся. И не бойся! Я тебя отсюда выведу... Надень. – Я указал девчонке на свою чистую футболку, висевшую на спинке кресла.

В кармане убитого главаря тихонько зажурчал мобильник.

– Да, – прохрипел я в трубку.

– Как дела, Виктор? – донесся из мембраны чей-то голос.

– Нормально.

– Долго еще?

– Не очень.

– Как управишься, дай знать. – Трубка запикала короткими гудками.

Я достал из шкафа дорожную сумку. Побросал в нее свой «ПСС», боевой нож, разорванную блузку, документы, бумажник, незасвеченныймобильник для связи с шефом. Быстро обул кроссовки и надел поверх костюма кожаную куртку. Потом обтер пистолет Стаса платком и вложил ему в ладонь, а мобильник и нож (после такой же процедуры) в руки главаря.

– Уходим через лоджию, – обернулся я к нервно вздрагивающей девушке. – Сможешь спрыгнуть со второго этажа?

– Да.

– Отлично, за мной!..

– Кто вы? – когда мы отдалились от гостиницы метров на двести, осмелилась спросить девушка.

– Майор ФСБ Дмитрий Корсаков. Можно просто Дима, – ответил я, снимая опостылевшую «собровку».

– Маша.

– Очень приятно. Скажи, Маша, какой тут самый удобный и короткий путь к Балашовскому шоссе?

– Вот, – девушка показала пальчиком направо: на прямую асфальтированную дорожку, обставленную редкими фонарями.

– А самый длинный и неудобный?

– Через кладбище.

– Ага! По нему и пойдем!

– Но это же неразумно!!! – округлила глаза Маша.

– Правильно. И наши преследователи рассудят точно так же, – улыбнулся я...

Разрушаемое кладбище представляло собой жуткое сюрреалистическое зрелище. В свете полной луны застывшие экскаваторы и бульдозеры напоминали чудовищ из древних сказаний, готовых в любой момент броситься на непрошеных гостей, растерзать железными пастями. То там, то здесь виднелись поломанные кресты, опрокинутые памятники и белели человеческие кости из разоренных могил. Откуда-то издалека доносился заунывный, протяжный вой.

– В окрестностях стаи диких собак водятся, – дрожа губами, пролепетала Маша.

– Ерунда. Двуногие опаснее, – фыркнул я...

Мы шли долго, не менее часа. По размерам кладбище не уступало Вагановскому в Н-ске. К тому же нормальной дороги тут не было. Нам приходилось постоянно преодолевать различные препятствия. Типа куч земли, груд камней, поваленных толстых деревьев, и аккуратно обходить глубокие ямы, зияющие чернотой и остро пахнущие тленом. Маша, уже опомнившаяся от происшествия в гостинице, неустанно болтала. (Вероятно, стремясь отвлечься от зловещего пейзажа.) Я узнал, что ей двадцать лет. Родом она из села Красное Светлянской области, на противоположном берегу реки. Мать Маши умерла два года назад, а отец нашел новую жену в Светлянске и переехал к ней, оставив дочери дом в селе. Но бывала она там редко, раза два в месяц, до работы неудобно добираться. В остальное же время девушка проживала в съемной однокомнатной квартире по улице Волгоградской. Ехать недалеко, минут двадцать на автобусе или пять-шесть на машине...

– Там появляться нельзя, – перебил я.