Но она этого не сделала.

Она проглотила все это и заставила себя сказать очень осторожно:

— Мирнин, я не помещу свой мозг в банку, чтобы вытащить вас из собачей будки Амелии.

Этого никогда, никогда не произойдет.

— Я знаю это, — сказал Мирнин.

— Тебе не нужно это делать.

Клэр сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание.

— Я не буду этого делать.

— Нет.

— Почему нет?

— Приходи в лабораторию, — сказал он. — Сейчас.

Он повесил трубку. Клер посмотрела на телефон суженными, мутными глазами, потом развернулась и пошла обратно в свою комнату.

Одеваться в тишине, в темноте, было немного сложно, но она справилась, и осторожно прокралась по коридору, вниз по лестнице, прыгая на одной ноге, когда она обувала свои туфли в гостиной. Она включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела ну, примерно так, как будто ее вытащили из постели не достаточно выспавшейся. С раной на голове. С поцарапанной кожей. В помятой одежде.

— Я убью его, если всё это зря, — сказала она своему отражению, и схватила рюкзак, который лежал в углу.

Она бросила она через плечо и подошла к пустой стене, где должен был появиться портал.

Несколько мгновений концентрации, и появился черный проем, стабилизировался, и она прошла сквозь него в лабораторию Мирнина. Лаборатория выглядела еще более потрепанной.

Осколки стекла блестели на полу. Столы были перевернуты. В воздухе слабой дымкой витала пыль.

Потом в ее усталый, заторможенный мозг пришла мысль, с настоящим потрясением, что она не должна была быть в состоянии сделать это. Пройти через портал.

Машина контролировала портал и машина превратилась в металлический хлам в подвале.

Почему же это сработало?

Мирнин был в глубине лаборатории, стоя перед чем-то, что она не могла разглядеть.

Он не повернулся.

— Клер — сказал он. — Спасибо что пришла.

— Амелия знает, что вы делаете это?

— Она поручила мне отдохнуть, — сказал он.

— Так что — нет, на самом деле, она не знает. Но, в конечном итоге, я не думаю, что она будет злиться на меня.

— Вы так не думаете? Вы сошли с ума?

Он не ответил прямо.

— Я работал всю ночь, — сказал он.

— Некоторые части были еще пригодны к употреблению, но я был в состоянии лишь сколачивать самые основные элементы.

— Элементы чего?

Мирнин, наконец, пошевелился, и Клер прошла еще несколько шагов по направлению к нему, прежде чем замереть, у нее перехватило дыхание, сердце екнуло, затем забилось очень, очень быстро.

Потому что это был мозг.

В банке.

В банке со светло зеленой жидкостью, которая пузырилась.

Там были трубки, медные трубки, циркулирующие жидкость, и там были провода и тикающий часовой механизм, но всё же это был мозг.

В банке.

— Что ты сделал, — голос Клер казался каким-то чужим, совершенно не похожим на её собственный. Она даже не поняла, что сказала это вслух, пока Мирнин не посмотрел на нее.

— Что должен был сделать, — сказал он.

— Это не сработает любым другим способом. Это слишком опасно. Я не могу рисковать, чтобы что-то подобное произошло еще раз, как и ты, Клер.

В следующий раз, нам может так не повезти.

— Вы убили кого-то, — сказала она.

Ее горло было так сжато, что ей показалось, будто она может подавиться словами.

— О мой Бог, вы убили кого-то и… положи их мозги в…

— Главное то, что барьеры восстановлены, — сказал Мирнин.