- Но я просил... - Федор сам удивился, какой у него жалкий голос, и почти уже решил немедленно слинять отсюда. - Вот. - Он положил на стол ответ из редакции, пришедший в зону.

- А... Так вы... - Бабенция стрельнула глазами в сторону конверта. - Сейчас посмотрим. В порядке исключения...

Она вызвала какую-то девушку и, путаясь, объяснила, что требуется. При этом ее прозрачно-голубые глаза неотвязно смотрели на Федора так, что ему стало не по себе.

"Трусит начальница, - решил он и заскучал..- А с охранником они разберутся за то, что меня впустил".

Но зато три письма держал он через двадцать минут в руках. И одно из них было из ближнего Подмосковья. Это ли не удача! Он уходил из редакции так стремительно, что примирил с собой тетю-лошадь из Бюро знакомств, которая даже пожелала ему вслед счастья.

Счастье... Федор выскочил во двор, а оттуда на улицу. Жить хотелось, жить. Сесть в баре и под звон стаканов неспешно поговорить по душам... Вот только с кем?

Он забыл о том, который теперь час, и о том, что раздолбай Васька просил приехать к шести.

Федор не хотел чувствовать себя парией в этом городе, преображенном богатством, полном дорогих автомобилей и нарядных беспечных людей. Был ясный день с легкой дымкой вдали, и оттого казалось, что за автомобильной магистралью, там, где раскинулся какой-то парк, стоят на якоре, раскинув жемчужные паруса, далекие яхты. В коротком забытьи его обступили впечатления детских лет: Сочи, хлопанье паруса, запах смолы, прохладная шершавость ракушек с песком на ладони. Почудилось: даже в ветре - морская свежесть.

Это он расслабился в ожидании перемен. И не стоило их оттягивать. Федор остановил машину и назвал адрес Головы.

Шофер на этот раз попался заводной малый. Они проскочили весь неблизкий путь до Васькиного дома на Щипке, словно на кончике пули. И лишь на последнем светофоре остановились с визгом, так, что мурашки по спине, ни сантиметра в запасе - на волосок от вечности.

- Ну, даешь, - выдохнул Федор, различая впереди контуры знакомой кирпичной семиэтажки постройки сороковых годов. - Сейчас бы приехали по другому адресу.

Парень в ответ только презрительно свистнул и даже не взглянул на оставленные Федором деньги за проезд.

Было три часа, но Федор вдруг почему-то уверился, что, Васька дома, только вот крутит зачем-то, темнит... "С бабой он там, что ли?" напряженно размышлял он, все более замедляя шаги, чем меньше оставалось пути до Васькиного подъезда. Во дворе было пусто, только на магистрали, откуда пришел и он сам, маячила за деревьями синяя иномарка, пустая, но рядом, в кустах, плохо различимые, покуривали две мужские фигуры. Или просто ждали кого-то. Понять было нельзя.

Федор остановился. Всего-то несколько десятков метров отделяли его от цели, но почему-то ему расхотелось идти сейчас к Ваське. Пропал кураж, и опять легкое дуновенье озноба коснулось сердца.

"Сказано в шесть. Смотри, нарвешься", - стукнуло внутри.

Если бы Федор направился к подъезду прямо от дороги, с того места, где вышел из машины, он не увидел бы того, что открылось ему теперь, когда он появился перед Васькиным домом со стороны двора. У торца семиэтажки мелькнули трое плотных мужчин в джинсе. Один, будто почувствовав присутствие Федора, незаметного для них в тенистой аллейке, обернулся на миг, и Артюхов вздрогнул: мент. Что-то готовилось здесь, в этом тихом чистеньком дворике. Флажки были развешены, охота объявлена.

Сваливать, пока не поздно, - вот что было сейчас самым главным. Только вышел и вляпаться? Нет, такого Федор себе позволить не мог, однако по какой-то странной инерции сделал еще пару шагов вперед. Никакой вины за ним сейчас не было, но въевшийся в плоть и кровь страх зека поднимал внутри волны паники. А ярость, ослепляющая, сжавшая горло ярость вновь подтолкнула его вперед. Васька, сучара, жравший и пивший вволю, трахавший баб, пока он чалился в зоне, значит, это Васька пахал на ментов? Здесь же засада.