|
Собрал себе весёлое сопровождение. Ладно кандоши, они мирные. Все как один стрижены под пажей, в джинсах и футболках. Дикого в них мало. В экспедицию их набрали носильщиками. А вот агуаруна – те позадиристее будут. Стрижены каждый на свой лад, выглядят куда более дико. Одежда льняная, может, домотканая. Низки какие-то, амулеты и обереги. Не хватает игл дикобраза в ноздрях. Если у кандоши обычные рюкзаки, то агуаруна закидывают на спину вощёные сумки, а ремень пускают по лбу. Среди них в экспедиции только охотники да следопыты. С такими лучше не связываться. Не хочется, чтобы психованный агуаруна снял с твоей отрезанной головы кожу, высушил её до размера с кулак и носил у себя на поясе – хвастал перед соплеменниками. Раньше агуаруна так и поступали. Марден знавал одного из них. Тот агуаруна называл себя «вождём семи рек». Или шести… Звучало гордо, а на деле это он мог за раз семь бутылок масаты выхлебать. Или шесть бутылок… В общем, с виду молчаливый, тихий, а как напьётся, идёт вразнос – успевай нырнуть под стол.
Сзади послышался шорох. Нет, в лесу всё шелестело, но Марден сразу уловил чужой звук, выбивавшийся из общего дождевого гомона. Плохо. Лучо не научился ходить по-настоящему тихо. Сам Марден в десять лет ходил не хуже ягуара. Даже сейчас, обрюзгнув, надсадив спину и дважды повредив левую ногу, мог бы, незамеченный, нависнуть над Скоробогатовым и как следует харкнуть ему в тарелку с маринованными анчоусами или что он там ест на ужин. А Лучо, поганец, в очередной раз прокололся. – Я тебя слышал, – буркнул Марден. Лучо ответил не сразу. Застыл шагах в десяти за спиной Мардена, будто в надежде, что тот бросил свои слова наугад. Чуть погодя наконец промолвил: – Прости. – Подотрись ты извинениями. Гринго тебя не заметят. А с нашими коричневыми друзьями будь осторожен. – Понял. – Понял он… Я велел тебе сидеть на биваке. И не оставлять его там одного. – Он сказал, что справится. Лучо неспешно приближался. Молодец, теперь шёл правильно – делал плоские шаги: опускал и поднимал стопу целиком, равномерно распределял вес между мыском и пяткой. Почему сразу нельзя было так идти? Ты походи пару лет медленно, потом и быстро ходить научишься. – Я велел не разговаривать с ним без меня. – Я и не разговаривал. – Лучо лёг рядом. Поглубже натянул капюшон дождевика. – Он сам сказал, что справится. – Ясно. Упрямый, как старый мул на переправе. Что там с ловушкой? – Как ты понял? – А ты сам прикинь. Прошло минут пять, прежде чем Лучо ответил: – Ты знал, что я сразу уйду с бивака. И если бы я пошёл за тобой… – …то был бы здесь ещё два часа назад. – А два часа – как раз путь до предыдущего лагеря экспедиции… – …и обратно. Ну и чего спрашиваешь, если сам можешь сообразить? – Прости. – Толку от тебя как от дохлой кошки. – Наверное, побольше. – Наверное, – хохотнул Марден. – Так что там с ловушкой? – Самострел стоит. Они его не тронули. – Самострел… А следы? – Если и были, там всё затоптали. – Чёрт бы их побрал. Ясно. А камень? – Стоит.
Шустов вообще подорванный был. За всё время, что они шли через джунгли, ни разу толком не присел. А Гаспар ленился, причитал по любому поводу. И жена у него была под стать. Как-то разревелась – вечно у неё были заскоки – из-за крестика, который забыла на предыдущей стоянке, так Шустов терпел-терпел её нытьё, а потом молча встал и ушёл. |
