За завтраком, состоявшим преимущественно из местных фруктов, царило напряженное молчание. Но связано оно было, как мне показалось, не со смертью Чанси, что было бы вполне естественно, а с моим присутствием. Черноволосый попытался разрядить атмосферу, сравнив наше сосредоточенно жующее общество с компанией шуанов, но это никого не развеселило.

Покончив с завтраком, госпожа Сихэ поднялась с изящного кресла и сказала:

— Итак, мы с Шерфу отправляемся сейчас к Гуанли, а вы начинайте собирать и упаковывать имущество. В ваших интересах работать быстро и старательно. — Она окинула нас строгим взглядом и, гордо закинув голову, вышла из зала; следом за ней выскочил мужчина с бородой.

Я было уже раскрыл рот, чтобы, пользуясь отсутствием Сихэ, втянуть оставшихся в разговор, как мужчины переглянулись и встали из-за стола. Следом за ними поднялась и женщина. Дожевывая на ходу ломтики местной хурмы, она принялась собирать посуду. Обо мне, кажется, забыли, и я увидел в этом доброе предзнаменование. Подождав, пока кухарка вынесет блюда с фруктами и объедками в одну из комнат, примыкающих к залу, я тоже покинул свое место.

Внимание мое давно уже привлекли предметы, выставленные у стен. Судя по высоким полукруглым окнам и искусной отделке стен, помещение это действительно было когда-то залом приемов, однако сейчас оно больше напоминало склад или кладовую. Вероятно, за неимением более подходящего места слуги Чанси притаскивали сюда все ценное, что им удавалось обнаружить в Городе.

Здесь была мебель розового дерева, бронзовые и мраморные скульптуры и статуэтки, шкатулки, ларцы, всевозможная металлическая посуда, мечи и щиты, украшенные сценами войны и охоты. В зале были собраны не только произведения искусства и предметы роскоши, но и просто вещи, обладающие в глазах местных жителей известной ценностью: слиток меди, крупные куски яшмы и нефрита, диковинного вида орехи размером с человеческую голову, высокие кувшины из звонкой обожженной глины.

Побродив по залу и удовлетворив свое любопытство, я решил, что пора отсюда выбираться. В этом доме хорошо меня приняли, но лучше визит не затягивать. Если я хочу избежать сцен и объяснений, не стоит дожидаться возвращения госпожи Сихэ.

Размышляя таким образом, я двинулся к главной лестнице. Я не ожидал, что кто-то заинтересуется мной, и потому был неприятно удивлен, когда, миновав несколько комнат, уже у самой лестницы натолкнулся на высокого мужчину, которого черноволосый, помнится, называл Еань. Он упаковывал в большой, разрисованный фигурами фантастических птиц и зверей сундук металлические безделушки: гребни для волос, браслеты, цепочки, бронзовые зеркала и прочую мелочь, перекладывая ее лоскутами белой материи.

Услышав мои шаги, Еань поднял голову, но не посторонился, а остался стоять, закрывая своим телом узкий проход к лестнице между стеной и сундуком. И тут у меня впервые возникло подозрение, что выйти отсюда будет не так-то просто и фраза о том, что придется ждать вечера, была брошена госпожой Сихэ не случайно.

— Готовитесь к отъезду на родину? — как можно непринужденнее поинтересовался я.

— Укладываемся. День такой вышел. Сначала хозяина в землю уложили, а теперь вот вещички его в сундуки укладываем, — усмехнулся Еань.

— Уже похоронили? Жаль, я хотел с ним проститься. А где его могила?

— Там. — Еань неопределенно махнул рукой.

— Можешь свести меня к ней?

— Не, не могу. Не велено.

— Почему же?

— Не велено тебя из дома выпускать.

— Ничего себе приказ! Да впрочем, я и не собираюсь уходить. Только взгляну — и назад.

— Знаем, как ты взглянешь. Лишил красавицу невинности и тикать? — Еань распрямился, упер руки в бока и рассмеялся дребезжащим смехом.