— Иди. Юги не спит. В случае тревоги кто-нибудь из нас предупредит тебя.

Я благодарно сжал его худое оцарапанное плечо и, обойдя дом, вышел к торцу, обращенному к лесу. Отодвинул прикрывающую вход циновку и шагнул вперед.

Сначала я ничего не увидел, но постепенно глаза мои привыкли к сумраку. Наверно, я попал в нежилое помещение — вдоль стен стояли грубые, вылепленные местными мастерицами глиняные кувшины и высокие плетеные корзины, в которых здешние хозяйки хранят коренья, сушеные фрукты, вяленую рыбу и другие припасы.

Пробираясь в глубь комнаты, я едва не свалил массивную ступу, наступил на ворох тростника и споткнулся о стопку циновок.

Стараясь не шуметь, я обшарил дальние углы комнаты, но Шун нигде не было. Наверно, ребята напутали или что-то в последний момент помешало ей выйти ко мне. На всякий случай я тихонько позвал ее, но, не получив ответа, уже собрался было уходить, как вдруг внимание мое привлекла груда ветоши слева от входа. Нагнувшись, я разглядел торчащую из-под грязных тряпок руку и услышал прерывистое, всхлипывающее дыхание спящего человека. Раскидав обрывки истертой, засаленной дерюги, я обнаружил девушку, — вздрогнув, она распахнула ресницы и отшатнулась от меня. В глазах ее стоял такой цепенящий, смертельный ужас и отвращение, что мне захотелось немедленно исчезнуть из этой пропахшей болью и страданием комнаты.

Несколько мгновений Шун смотрела на меня как на мерзкого гада, потом узнала, и лицо ее искривила гримаса боли. Она закусила нижнюю губу, закрыла глаза, и из-под крепко сомкнутых век закапали слезы. Или в темноте мне это только показалось?

— Что с тобой? — Я осторожно тронул ее за плечо, но она отодвинулась и прикрыла лицо ладонями.

— Выйдем отсюда, нам надо поговорить, а здесь могут услышать. — Я протянул ей руку.

Неожиданно Шун отняла ладони от лица, в глазах ее полыхнула ненависть.

— Зачем ты пришел? — как ругательство, сорвался с распухших губ хриплый шепот, и я не узнал ее голоса. — Зачем ты пришел, я спрашиваю?!

— Я… Я хотел узнать, как ты живешь… Навестить… Я хотел тебя увидеть…

— Видеть? — Шун дернулась, будто коснулась оголенного электрического провода, и расхохоталась кашляющим смехом. — Пожалуйста! — Она скинула укрывавшие ее лохмотья и начала подниматься. — Ты это хотел видеть? Тебе интересно, что сделал со мной этот зверь? Смотри! — Она повернулась передо мной, словно демонстрируя новое, только что приобретенное по баснословной цене платье, хотя на самом деле была совершенно голой.

Я отшатнулся и вскочил на ноги. Красная пульсирующая пелена наползла на глаза и пропала. Вся спина и плечи девушки казались покрытыми замысловатым геометрическим узором — так густо они были исчерчены темными рубцами и запекшейся кровью. На груди и ногах расплывались кляксы синяков.

— Тебе интересно, как я живу? Отлично! Может, ты еще хочешь знать, что именно выделывало со мной это животное, пока ты ловил для него рыбу? Я расскажу! — Она сделала шаг вперед и, приблизив свое лицо к моему, захихикала. — Я расскажу. Я знаю, мужчинам это должно быть интересно!

Сошла с ума, пронеслось у меня в голове. Дэй предупреждал. Но что же они с ней сделали, если она стала такой?!

— Тихо! Слушай меня и пытайся понять. Мы можем убежать отсюда. Здесь есть один человек, он нам поможет. Мы возьмем старую лодку — тут их много, и за ними никто не следит — и поплывем к западным купцам. Эрфу нас примет. Будь готова в одну из ночей, Юги скажет тебе…

— Кха-кха-кха! — Шун со стоном рассмеялась. — Я и так готова. Утром, вечером, каждую ночь… Но зачем мне бежать? — Она говорила свистящим шепотом, а мне казалось, что голос ее гремит, как набат.