Длинный Джозеф посмотрел на два саркофага, увитых кабелями и прозрачными патрубками. Оба находились в вертикальном положении.

– Я не справлюсь, – сказал он наконец.

– Кончайте скулить! Ну что за дела? – Джереми начинал терять терпение. – Вы же обещали, что подежурите вместо меня! Неужели вам плевать на то, что я валюсь с ног от усталости?

Но Длинный Джозеф, казалось, не слышал его.

– Все как со Стивеном. Как с моим мальчиком. Она тут, но я не могу прикоснуться к ней. Я не могу помочь своей маленькой девочке. Я ничего не могу сделать, понимаешь? – Он нахмурился, глотая горький ком, застрявший в горле. – Она здесь, но я больше не чувствую ее присутствия.

Джереми взглянул на отца Рени, и лицо его смягчилось. Он по‑дружески положил ладонь на плечо пожилого человека.

– Ваша дочь пытается спасти очень многих людей. Она сильная и смелая девушка.

Джозеф Сулавейо сбросил с плеча его руку и отступил на шаг. Он смотрел на ближний резервуар, словно видел дочь сквозь плотный волокнистый каркас.

– Она дура! Глупая дура! Вот кто она! Думала, уйдет из университета и все узнает. Я говорил ей, что людям нет дела до тех, кто попал в беду. Но она меня не слушала. Никто меня не слушал – ни Стивен, ни она… – Его лицо вдруг сморщилось, и на глазах выступили слезы. – Вот и ушли мои детки. Пропали… навсегда.

Джереми снова хотел положить руку ему на плечо, но смущенно отдернул ее. После долгого молчания он повернулся и направился к лифту, оставив пожилого мужчину наедине с его горем, безмолвными резервуарами и яркими бездушными экранами.