Вот так я научился фехтовать.

В минуты крайней подавленности я считал этот вид спорта довольно бессмысленным — архаическим и лишь косвенно полезным, в том смысле, что он дал мне превосходную реакцию, укрепил мускулы и оказался полезен в армии. Я был уже физически подготовлен.

Мне повезло. Я хорошо учился и уцелел на военной службе, часть которой прошла в боях с партизанами во вьетнамских джунглях. К тому времени мне исполнилось тридцать, и я был известен в мире физики. Одержимость идеей передачи материи выдвинула меня в начальники отдела, ответственного за изобретение машин.

Я помню, как мы сутками работали над ней, стараясь увеличить ее возможности, дабы она могла переносить на расстояние человека.

Неоновые лампы на потолке лаборатории освещали сверкающий шкаф из стали и пластика, направленный на него большой “транзисторный конус”, а также другое оборудование и приборы. Так работала наша пятерка — трое техников и доктор Логан, мой главный помощник.

Я проверял приборы, в то время как Логан и техники работали с оборудованием. Вскоре все датчики показывали то, что им полагалось, и мы были готовы к проведению опыта.

Я повернулся к доктору Логану и молча взглянул на него. Он выразительно посмотрел на меня. Затем мы пожали друг другу руки — это было все.

Я влез в машину. Раньше они пытались отговорить меня от этого сумасшествия. Но ко времени проведения эксперимента — сдались. Логан снял телефонную трубку и связался с бригадой, управляющей “приемником”, расположенной в лаборатории на другой стороне здания.

Логан сообщил бригаде, что мы готовы. У них тоже было все в порядке.

Логан подошел к главному рубильнику. Сквозь небольшую стеклянную панель в шкафу я увидел, как он медленно включил его. Мое тело пронзил разряд. Трудно передать то странное ощущение, когда передатчик начал работать и каждый атом моего тела был оторван от соседнего. У меня закружилась голова, затем пришло состояние нарастающего во мне страшного давления. Я почувствовал, что взрываюсь и разлетаюсь в разные стороны.

Все вокруг стало зеленым, и мне показалось, что я мягко распространяюсь во всех направлениях. Затем вокруг расцвели буйные краски — красные, желтые, пурпурные, голубые.

Возникло все нарастающее чувство невесомости — даже скорее бестелесности. Я как бы струился сквозь черноту, и МОЙ МОЗГ мигом опустел. Меня швырнуло на огромное расстояние, за пределы времени и пространства — и я покрыл его за несколько секунд. Вмиг все исчезло.

Я пришел в себя — если только можно так сказать — под лучами солнца лимонного цвета, посылавшего лучи с почти пурпурного неба. Это был цвет намного более интенсивный, чем какой-либо из виденных мною раньше.

Но когда я огляделся вокруг, то понял, что изменился не только цвет мира. Я лежал в тихо колышущемся сладко пахнущем папоротнике. Но он был не земной. Этот папоротник был невозможного алого оттенка!

Я протер глаза. Передатчик, или скорее приемник, сработал неверно и собрал меня, слегка поднапутав с чувством цвета.

Я встал и посмотрел сквозь море алого папоротника. И разинул рот.

На фоне цепи желтоватых холмов пасся зверь, по размерам не уступавший слону, но с пропорциями лошади. На этом сходство со всеми виденными мною зверями кончалось. Это существо было пестрого бледно-лилового и светло-зеленого цвета. На его плоской, почти кошачьей голове ветвились длинные белые рога. У него было несколько хвостов, обычных для рептилий, и один огромный глаз, занимавший почти половину его морды. Глаз сверкал и блестел на солнце.

Зверь не без любопытства посмотрел в мою сторону и, опустив голову, пошел прямо на меня.

С диким криком я бросился бежать, пытаясь себя уверить, что испытываю кошмарную галлюцинацию, возникшую в результате неисправности в передатчике или приемнике.

Слыша за собой громовой топот зверя, издающего мычащие звуки, я припустил что было сил.