Его удивление было мне на руку. Для своих размеров аргзуны двигались очень быстро, но вот загвоздка - соображали они медленно, это было для меня ясно.

Таращась на мой меч, он уже заносил руку для следующего удара. На этот раз я не стал прыгать, чтобы защититься. Я ударил его туда, где должно было быть сердце, молясь в душе, чтобы доспехи оказались не очень крепкими.

Не так быстро, как я рассчитывал, но меч пробил кожу доспехов и, задев кость, вошел в тело. В этот момент его рука с мечом дернулась, и он поцарапал мое правое предплечье. Рана была неопасной, но я мгновенно почувствовал острую боль.

Меч выпал из его неверных пальцев и повис на цепи, прикреплявшей его к браслету на запястье. Он все еще сидел в седле, в оцепенении раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя с меня глаз.

Рана была глубокой, хотя и не смертельной.

Тут он начал сползать с седла, и я попытался поддержать его, что было очень трудно, учитывая его вес и мою рану, но все-таки я смог предотвратить падение.

Я осмотрел рану: благодаря кожаным доспехам лезвие прошло чуть ниже сердца.

Каким-то образом мне удалось спешиться, снять его с седла и положить на мох.

Он заговорил. Казалось, он был озадачен.

- Что… - сказал он с сильным неприятным акцентом.

- Я спешу. Слушай, кровотечение я остановил. Похоже, рана несмертельная. Пусть теперь о тебе позаботятся твои друзья.

- И ты не… не убьешь меня?

- Не в моих правилах убивать, если меня к этому не вынуждают.

- Но я же проиграл. Аргзуны замучают меня до смерти, если узнают. Убей меня, победитель!

- Я же сказал, это не в моих правилах, - повторил я.

- Тогда… - он с усилием потянулся к поясу, где у него был нож. Я оттолкнул его лапищу, и, совершенно обессиленный, он опять повалился на мох.

- Я помогу тебе устроиться в кустах. - Я показал на густые заросли неподалеку. - Там ты сможешь спрятаться, и они тебя не найдут.

Я понял, что проявлял к нему больше милосердия, чем он мог ожидать от варнальцев. К тому же, помогая ему, я задерживался еще больше. Но человек есть человек, подумал я, и он не может сделать то, что противоречит его правилам и принципам. Если у него есть принципы, он должен им подчиняться. Когда он их нарушает, все пропало, ибо даже если он забывает их всего на одну минуту, - это начало конца. Потом он будет пытаться скорректировать свои взгляды, оправдывая каждую уступку, до тех пор, пока совсем не перестанет быть человеком.

Поэтому я и помогал этому странному существу, которое победил. Я должен был сделать то немногое, что от меня требовалось. Как я ему сказал, поступить иначе было не в моих правилах. Следование своим принципам может показаться старомодным, даже совершенно неуместным в наш современный век, когда истинными ценностями пренебрегают, но хотя я понимаю, что многие мои современники назовут меня ограниченным или даже не от мира сего, тогда, в той мирной долине на древнем Марсе, так же как и сейчас на Земле, я исповедовал определенные принципы, верил в определенные правила, - называйте это, как хотите, - и я знал, что не могу их нарушить.

Как только я помог великану спрятаться и прогнал его дахару, я вскочил на свою и направил ее галопом в город.

Через несколько минут я достиг ворот города и бешено пронесся по улицам, выкрикивая слова предупреждения:

- Нападение! Войско аргзунов!

Люди сначала смотрели на меня с недоверием, но потом, видимо, узнавали меч. Ворота города закрыли.

Я домчался до дворца, спрыгнул с дахары и, изнемогая от боли, усталости и тяжести меча, который должен был подтвердить мои слова, побежал вверх по ступеням.

Шизала вбежала в главный зал. Она была немного растрепана, и ее лицо еще хранило следы недавнего гнева.

- В чем дело? Майкл Кейн, что означает весь этот шум?

- Аргзуны! - выдохнул я.