Он обнаружил, что непосредственно контролирует ход времени, машина измеряла его самым прямым из возможных способов, по убыванию своих запасов энергии; единицей измерения служила постоянная Планка. Все остальное отключилось; и память машины и ее вычислительные функции остались в остывающем оборудовании. Мартелс не имел другого источника информации, кроме этой необъяснимой струйки энергии, поступавшей, казалось, откуда-то изнутри... а требования поддерживать интерференционную зону нарастали по экспоненте. Критический предел будет достигнут примерно через час - после чего Мартелс и машина будут полностью мертвы. Можно было бы снять зону, при этом Мартелс и машина попали бы в распоряжение Кванта; ибо за долю секунды, которую Мартелс сопротивлялся, он обнаружил, что узурпированный им циклический процесс в компьютере был рассчитан на Кванта, который распорядился бы им намного лучше.

В отчаянии, он осторожно двинулся внутрь, вдоль непонятного ручейка энергии. Этот путь приводил в ужас, так как, чем сильнее ощущался поток энергии, тем сильнее сознание Мартелса впадало в состояние, похожее на глубокий гипноз. Но по мере приближения он чувствовал себя все бодрее; казалось он уделяет все больше и больше внимания все более и более мелким вещам, так что добравшись до сердца этой загадки он парадоксальным образом полностью сосредоточился бы ни на чем вообще.

График этой зависимости автоматически возник в его мозгу, точки этого графика определялись наружными углами последовательных, меняющихся в размере прямоугольников. Диагонали, проведенные через эти точки, сходились в начале координат, а их концы вырезали в некотором круге сектор в девяносто градусов. Край этого круга соответствовал состоянию максимальной осведомленности о максимальном количестве вещей, но сто восемьдесят градусов заключали в себе информацию из внешнего мира, а остальная часть отводилась под внутреннюю информацию - медитация, сон, сновидения. Летаргический сон располагался вне этого колеса, бессонница внутри; обод представлял собой состояние дзен, а начало координат являлось пустотой мистического опыта, нулевое внимание к нулевому количеству вещей.

Но это еще не все. Пока он в изумлении наблюдал, огромное колесо повернулось боком и превратилось в диск с нанесенными теми же четырьмя диаграммами, но по осям теперь были отложены степень уверенности и эмоциональное воздействие. Здесь нулевая точка тоже обозначала мистическое состояние, но могла быть либо абсолютной радостью, либо абсолютным отчаянием - либо Вершиной, либо Черной Ночью души. Теперь Мартелс увидел, что модель представляет собой сферу; это была модель конструкции самого компьютера. Это была модель самосознающей вселенной, в основе которой лежал первичный импульс жизни - и абсолютно пассивное ядро. Понимая, что уже может быть поздно, он встряхнулся и понесся наружу к поверхности сферы, к зоне интерференции. Бесконечность, покой и уверенность, умоляя, манили его, но они могли подождать; они были царствами созерцания и грез; в данный момент Мартелса ждали другие дела.

Пока он летел наружу, энергия упала до критического предела. Нужно было также найти ответы и на другие вопросы, и как можно скорее. Поскольку транзисторные устройства его древнего времени не требовали прогрева, маловероятно, чтобы он требовался и этому компьютеру. Быстрый внутренний осмотр несложной схемы подтвердил это предположение, а также выявил местоположение механизма, управляющего принтером.

Теперь все зависело от того, может ли Квант непрерывно поддерживать свой напор, или он сейчас напряженно ожидает момента, когда щит опустится, чтобы возобновить атаку. Мартелсу просто придется рискнуть; Квант реагировал гораздо быстрее Мартелса, но машина превосходила их обоих. В любом случае, ему не удастся воспользоваться своим только что обретенным пониманием Внутреннего Космоса - здесь нужна была старая добрая тактика стрельбы с бедра.