|
Жидкость, которую не поворачивался язык назвать водой, мерно колыхалась, будто на дне бассейна работал электромотор. Алексей порадовался тому, что не наглотался бурой дряни из этого водоема. Это могло закончиться как минимум расстройством желудка, которое сейчас было бы ой как не к месту, а как максимум… кто его знает. Двумя сильными гребками охотник подплыл к краю отстойника, как он про себя решил называть бассейн, и, вцепившись пальцами в борт, вылез наверх. Спрыгнул на пол и стал осматриваться по сторонам, чувствуя, как неприятно покалывает кожу и щиплет глаза. Он оказался в просторном помещении, несколько метров в высоту, потолок которого терялся во мраке. Из мрака свисали обрывки веревок, казавшиеся мохнатыми от налипшей на них пыли, перекрученные тросы и цепи, покрытые ржавым налетом. „Блин, ну какая же убогая фантазия, - подумал Алексей, оглядывая помещение. - Как в плохом ужастике: веревки и цепи“. За свою карьеру охотника он несколько раз попадал в то место, которое именовал Изнанкой, или Потусторонним миром. И всегда там были цепи. Для чего и зачем, он не разбирался. Не до того было. Вот и сейчас он, судя по всему, опять, уже не по своей воле, выпал из мира людей в мир, населенный существами странными и даже страшными. Не всегда агрессивными, но и не очень дружелюбными. Тут были такие, что сосуществовали с человеком. Издревле их знали люди: домовые, овинники, банники. Все те, кто помогал в нелегком быту, питаясь за счет людей положительными эмоциями. Тем они и довольствовались, слабые и беззащитные жители этого призрачного мира. Те, кто был немного сильнее, начинали пакостить человеку, вызывая в нем эмоции отрицательные и поглощая их эманации, которые, как известно, гораздо сильнее, чем эмоции, вызванные добрыми делами. Таких люди называли кикиморами, марами, лешаками. Но были и такие, кто не довольствовался простыми человеческими эмоциями, такими, как злоба или радость. Они питались страхом, были гораздо сильнее первых и во много раз злобнее и хитрее вторых. С первыми Алексей дружил, вторых предпочитал держать на коротком поводке, третьих… Вот именно с третьими ему все время и приходилось возиться больше всего. Мало того, что они были злобными и изворотливыми, так, вдобавок, отличались недюжинным интеллектом. Как тот, с которым он столкнулся пять лет назад, в самом начале карьеры охотника; его-то и предстояло прикончить, чтобы конфликт между ними пришел к логическому завершению. Судя по всему, Алексей действительно оказался в некоем подобии коллектора для сбора нечистот. В слабом свете, который струился из стыков между полом и стенами, можно было разглядеть, что пол под ногами пересекается вымощенными в камне желобами, неглубокими, по которым в бассейн стекались нечистоты. Алексей присел и кончиками пальцев коснулся жидкости в одном из желобов, пролегавшем прямо у него под ногами. Пальцы тронули маслянистую жидкость, в нос шибанул запах железа и какой-то кислятины. Он поднес пальцы к лицу и присмотрелся. Потом потер палец о палец, растирая жидкость, которая оказалась кровью. По другому желобу текла вода, немного мутная, с неприятным запахом. В третьем… он даже не стал проверять, что там. По запаху и так все было ясно. Но несмотря на обилие запахов, достаточно сильных и резких, вони в помещении не было. Да, воздух был несвежим, спертым и застоявшимся, как и положено в запертом помещении без окон. Каждый запах ощущался лишь тогда, когда Алексей приседал над желобом. Все желоба, вместе с текущими по ним нечистотами, тянулись к стенам и уходили не под них, что было бы логично, а поднимались по стенам к потолку, который тонул во тьме. Судя по тому, что жидкости в желобах не свободно падали вниз, как и полагается текущей сверху жидкости, а мерно текли, не разбрызгиваясь по сторонам и не увеличивая скорости, законы физики тут работали несколько иначе, чем в привычном Алексею мире. То, что физика, основа основ того мира, в котором был рожден Фатеев и другие ему подобные, конфликтовала с законами, основополагающими в мире Изнанки, он усвоил еще во время первого своего визита сюда. |
