Рональд смог присутствовать в июне и в июле того памятного года на стартах Чкалова и Громова, улетавших через Северный полюс в Америку. Весь мир радовался этим высшим рекордам безумной храбрости и трезвейшего расчета. Сколько тысяч сердец потянулось тогда к «советским русским» и в скептической Европе, и в занятой бизнесом Америке!

...На разукрашенном теплоходе «Иосиф Сталин» плыл Рональд Вальдек в ночь на 15 июня по новому каналу Москва—Волга, вступавшему в строй. Канал этот со всеми его плотинами, шлюзами, электростанциями и вокзалами создан был, как и все большие стройки первых пятилеток, исключительно подневольным, принудительным трудом десятков тысяч узников сталинских концлагерей Стройка начиналась невдалеке от впадения в Волгу реки Дубны, и первые лагеря возникли в сырой, заболоченной дубнинской пойме. Затем лагерные зоны протянулись вдоль всей трассы канала к столице. Скрыть их было невозможно, поэтому писали и говорили о лагерных стройках довольно откровенно, подчеркивая удивительные успехи чекистов в перевоспитании преступников. На столичной сцене шла погодинская пьеса «Аристократы», где бандит становится передовым бригадиром. Алексей Максимович Горький оставил человечеству восторженные патетические статьи, посвященные успешной и мудрой чекистской педагогике, благодаря которой даже контрреволюционный инженер-вредитель сделался патриотом еще Беломорско-Балтийского канала и затем использовал этот свой опыт на строительстве Московского канала. Руководителем лагерного управления, возводившего в числе прочих объектов и канал Москва—Волга, был чекист Берман. Он, естественно, был в числе юбиляров и тоже плыл в одной из кают на «Иосифе Сталине». Именно его чекистскую педагогику так рьяно славил Максим Горький.

Рональд Вальдек делил каюту на «Иосифе Сталине» с Ваней Козликом, дававшем заметки о строительстве канала с самого начала работ в дубнинских торфяниках. Может быть, именно к этим местам относятся строки известного самиздатовского стихотворения:

В болоте, в торфянике зыбком,

Шел месяц за месяцем вслед...

И вот объявили ошибкой

Семнадцать украденных лет...

Впрочем, тогда, в 1937-м никто не поверил бы, что сталинская лагерная педагогика будет когда-либо объявлена ошибкой.

Наступил рассвет юбилейного дня 15 июня 1937 года и оба корреспондента вглядывались в сумеречные ландшафты, когда теплоход швартовался к пристани «Комсомольская». Их ждало зрелище весьма необычное.

На берегу подходила почти к самой пристани узкоколейная ветка. Открытая моторная дрезина с дремлющим мотористом будто ждала кого-то с теплохода. У трапа стояли четверо в штатском, с топорщимися от пистолетных рукояток карманами. Не дожидаясь полной швартовки, они прыгнули на борт «Иосифа Сталина» и через несколько минут снова показались на трапе, уводя с собой тучного, раскормленного, но сейчас растерянно глядящего под ноги, точнее на носки своих шевровых сапог, главу ГУЛАГа, «папу» Матвея Бермана... Его посадили на дрезину, мотор застучал... и папа Берман не доехал до Химкинского речного вокзала, на юбилейные речи и тосты!

Сразу был пущен (вероятно, самими чекистами) слух о том, что товарищ Сталин остался недоволен воспитательными методами Бермана, Фирина и прочими гулаговскими фюрерами: они, мол, давали слишком много воли бригадирам, головорезам-уголовникам, практически превращая их в своих заместителей по воспитательной части. Мол, не партия, а уголовники вершили все дело «перековки», действуя преступными методами и вовлекая бытовиков и прочих мелких правонарушителей в уголовную среду, чтобы та не иссякала. Не исключено, что такие сигналы в правительстве имелись от самих заключенных, от мыслящих работников гулаговского КВО, но едва ли партийные верхи смущались такими сигналами о судьбах бросового контингента.