Я тщательно пережевывал банан и запивал мартини, как компотом.

— Ответь мне, у тебя есть другая женщина? Ты не ждал меня?

Я отчаянно крутил головой, работая челюстями. Проклятый банан залепил все горло, и я не мог ответить.

— Видишь ли… — наконец произнес я, — мы с тобой… собственно говоря… ничего не обещали друг другу.

Во мне шевельнулось чувство жалости. Я взял Валери за плечи, приблизил к себе.

— Валери, — сказал я, заглядывая ей в глаза. — Ты богатая, красивая, молодая. У тебя в руках безграничные возможности. Твое окружение — люди влиятельные, сильные…

— Ну хватит! — прервала она меня. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Как это я такая распрекрасная миллионерша могла полюбить и сохранить чувство к бедному русскому авантюристу… Ты меня еще плохо знаешь, Кирилл! Если я дала слово — то выполню его во что бы то ни стало. Если я поставила перед собой цель — то обязательно добьюсь ее. Если я полюбила — то навеки.

Она улыбнулась, провела рукой по моей голове.

— Ты говоришь о моем окружении? Золотоискатели, плантаторы — те злые, грубые и жестокие. Клерки, работающие на нас, — холеные мальчики, любящие в жизни только богатство и себя. Они могут упасть у моих ног, завалить розами, читать до полуночи стихи. Но все это лицемерно, потому что обращено не ко мне, не к моему телу, характеру, душе, а к моему состоянию, наследству, к моим возможностям. С этими людьми я не страдала, не радовалась, у меня нет ничего общего с ними. Они мне надоели. Единственного, кого я по-настоящему люблю, — это своего отца. Он — бог, и мне очень жаль, что вы с ним враги.

— Ты давно в России?

— С июля. Я хотела приехать к тебе в Крым, но у меня были важные дела в Стокгольме, а потом я узнала, что ты уехал в Таджикистан, — На некоторое время я потеряла твои следы и очень беспокоилась за тебя. На границе постоянно стреляют, по телевидению сообщают о жертвах среди пограничников.

— И как же ты меня нашла?

— Когда ты сунулся на героиновый завод! — зло ответила Валери. — Ну скажи мне, зачем ты это сделал? Ради любопытства? Сказал бы мне, и я тебе устроила бы туда экскурсию.

Я почувствовал, как испарина выступила у меня на лбу.

— Ты и этим заводом владеешь?

— Ну что ты! — улыбнулась Валери. — Зачем мне этот подпольный химкомбинат, к тому же еще на территории Таджикистана? Мы лишь покупаем его продукцию, а владеют им какие-то крупные военные чиновники из России и Таджикистана. Клянусь, я не знаю ни фамилий, ни имен. Это меня вообще не интересует. Сожги ты его синим пламенем — мы быстро найдем другие источники сырья и готового порошка.

— Неужели это так просто, Валери?

— Теперь просто. У России дырявые границы, совершенно продажные таможни и государственные чиновники, которые отвечают за ввоз и вывоз товара. Россия — это уже не страна, а экономическое пространство, где за короткий срок можно добыть невероятно огромные деньги. Мой отец насколько уж был увлечен Приамазонией, считал ее неисчерпаемым кладом, но и он переключился на Россию.

— Валери, ты понимаешь, что говоришь о моей родине?

— О нашей родине, — поправила она меня. — Только не надо сейчас устраивать сцен и закатывать патриотическую истерику. Мой отец, как и сотни других иностранцев, — рабочая пчелка. Он профессиональный бизнесмен. У него отработанный рефлекс на выгодные сделки, и он следует этому рефлексу, не очень-то задумываясь о политике, национальной гордости и какой-то морали.