– И фамилии французские. – Покалывание в шее подсказало Дугу, что к ним кто-то приближается. – Если бы мы только могли…

– Bonjour.

Уитни вскочила на ноги, готовая бежать, но остановилась, увидев старого священника, который пробирался к ним между деревьями. Она постаралась согнать со своего лица виноватое выражение, улыбнулась и ответила ему по-французски:

– Доброе утро, отец. – Черная сутана подчеркивала седину, светлые глаза и бледное лицо. Руки священника были в коричневых пятнах, говоривших о старости. – Надеюсь, мы не помешали.

– В Божьем храме рады всем. Вы путешествуете? – спросил он, обратив внимание на их перепачканную одежду.

– Да, отец. – Дуг молча стоял рядом с Уитни. Она знала, что придумывать историю предстоит именно ей, но чувствовала, что не может солгать человеку в сутане. – Мы прошли долгий путь в поисках могил семьи, которая иммигрировала сюда во время Французской революции.

– Иммигрировали многие. Это ваши предки? Уитни посмотрела в спокойные светлые глаза священника. Она подумала о людях племени мерина, которые поклонялись мертвым:

– Нет. Но для нас важно их найти.

– Найти то, что уже ушло? – Когда священник скрестил руки, стало видно, как его мышцы, ослабевшие от возраста, задрожали. – Многие ищут, немногие находят. Вы прошли длинный путь?

Его ум, подумала Уитни, подавляя раздражение, такой же дряхлый, как и его тело.

– Да, отец. Мы думаем, что семья, которую мы ищем, может быть похоронена здесь. Священник подумал и согласился:

– Возможно, я могу вам помочь. Вы знаете, как их зовут?

– Семья Лебрюн. Жеральд Лебрюн.

– Лебрюн? – Взгляд священника стал отстраненным. – В моем приходе нет Лебрюнов.

– О чем он говорит? – прошептал ей на ухо Дуг, но Уитни лишь покачала головой:

– Они эмигрировали из Франции двести лет назад. Они умерли здесь.

– Мы все встретим смерть ради жизни вечной. Уитни скрипнула зубами и попробовала снова:

– Да, отец, но мы интересуемся семьей Лебрюн. У нас исторический интерес, – добавила она, решив, что это и в самом деле не ложь.

– Вы прошли долгий путь. Вам надо отдохнуть. Мадам Дюброк приготовит чай. – Он дотронулся до руки Уитни, как будто собирался вести ее вперед. Она хотела отказаться, но заметила, как сильно дрожит его рука.

– Это было бы чудесно, отец. – Она приняла на себя вес его тела.

– Что происходит?

– Мы будем пить чай, – сказала Уитни и улыбнулась священнику. – Постарайся вспомнить, где ты находишься.

– Господи Иисусе!

– Именно так. – Уитни помогла престарелому священнику добраться по узкой тропинке до крохотного домика. Она не успела дотронуться до двери, как ее распахнула женщина в хлопчатобумажном платье, все лицо которой избороздили морщины. Запах старости напоминал запах старой бумаги – такой же тонкий и пыльный.

– Отец, – мадам Дюброк взяла его за вторую руку и помогла войти, – прогулка была приятной?

– Я привел путешественников. Их нужно напоить чаем.

– Конечно, конечно. – Старая женщина провела священника через темный холл в тесную гостиную. Библия в черном переплете с пожелтевшими страницами была открыта на Книге Давида. На каждом столе и на старом пианино, у которого был такой вид, как будто его не раз роняли, стояли подсвечники с сильно обгоревшими свечами. Выгоревшая и потрескавшаяся статуя Девы Марии притягивала взгляд.