То будет лучший миг безбрежных откровений,

Когда, как лунный диск, прорвавшись сквозь туман,

На нас из хаоса бесчисленных явлений

Вдруг глянет снившийся, но скрытый Океан.

И цель пути поняв, счастливые навеки,

Мы все благословим раздавшуюся тьму,

И, словно радостно-расширенные реки,

Своими устьями, любя, прильнем к Нему.

То будет таинственный миг примирения,

Все в мире воспримет восторг красоты,

И будет для взора не три измерения,

А столько же, сколько есть снов у мечты.

То будет мистический праздник слияния,

Все краски, все формы изменятся вдруг,

Все в мире воспримет восторг обаяния,

И воздух, и Солнце, и звезды, и звук.

И демоны, встретясь с забытыми братьями,

С которыми жили когда-то всегда,

Восторженно встретят друг друга объятьями,—

И день не умрет никогда, никогда!

Будут игры беспредельные,

В упоительности цельные,

Будут песни колыбельные,

Будем в шутку мы грустить,

Чтобы с новым упоением,

За обманчивым мгновением,

Снова ткать с протяжным пением

Переливчатую нить.

Нить мечтанья бесконечного,

Беспечального, беспечного,

И мгновенного и вечного,

Будет вся в живых огнях,

И как призраки влюбленные,

Как-то сладко утомленные,

Мы увидим—измененные —

Наши лица — в наших снах.

Идеи, образы, изображенья, тени,

Вы, вниз ведущие, но пышные ступени,—

Как змей сквозь вас виясь, я вас люблю равно,

Чтоб видеть высоту, я падаю на дно.

Я вижу облики в сосуде драгоценном,

Вдыхаю в нем вино, с его восторгом пленным,

Ту влагу выпью я, и по златым краям

Дам биться отблескам и ликам и теням.

Вино горит сильней—незримое для глаза,

И осушенная—богаче, ярче ваза.

Я сладко опьянен, и, как лукавый змей,

Покинув глубь, всхожу… Еще! Вот так! Скорей!

Я — просветленный, я кажусь собой,

Но я не то,—я остров голубой:

Вблизи зеленый, полный мглы и бури,

Он издали являет цвет лазури.

Я — вольный сон, я всюду и нигде:—

Вода блестит, но разве луч в воде?

Нет, здесь светя, я где-то там блистаю,

И там не жду, блесну — и пропадаю.

Я вижу все, везде встает мой лик,

Со всеми я сливаюсь каждый миг.

Но ветер как замкнуть в пределах зданья?

Я дух, я мать, я страж миросозданья.

Звуки и отзвуки, чувства и призраки их,

Таинство творчества, только что созданный стих.

Только что срезанный свежий и влажный цветок,

Радость рождения—этого пения строк.

Воды мятежились, буря гремела,—но вот

В водной зеркальности дышет опять небосвод.

Травы обрызганы с неба упавшим дождем.

Будем же мучиться, в боли мы тайну найдем.

Слава создавшему песню из слез роковых,

Нам передавшему звонкий и радостный стих!

ЧЕТ И НЕЧЕТ

МЕДЛЕННЫЕ СТРОКИ

    Утром рано,

    Из тумана,

Солнце выглянет для нас.

    И осветит,

    И заметит

Всех, кто любит этот час.

    Ночью, скучно,

    Однозвучно,

Упадает звон минут.