Полковник фон Гюзе скрыл насмешливую улыбку: да, формально он подчиняется этому турецкому варвару, но если посмотреть в корень, то еще большой вопрос, кто из них принимает окончательные решения. В отношениях турецких военачальников и их немецких помощников и подчиненных весьма нередки были случаи, когда «хвост вилял собакой». По крайней мере здесь наблюдался как раз такой случай. Фон Гюзе считал подобное положение вещей справедливым: никакие пышные звания и ордена величиной с тарелку не заменят профессиональной военной выучки прусского образца.

— В расположение русской армии были направлены несколько лазутчиков. Увы, все они оказались растяпами и были задержаны казачьими разъездами.

— Досадно!

— Неизбежные издержки, — пожал плечами немец. — Последний из лазутчиков, самый опытный, отправлен в Сарыкомыш. Пока что он не вернулся, и никаких сведений о нем нет. Но, эфенди, думаю, что попадется и он. Я не слишком полагаюсь на лазутчиков, а армейская полевая контрразведка у русских налажена, надо отдать им должное, весьма неплохо.

Махмуд нахмурился: что же получается, ему докладывают о сплошных неудачах? И стрельба могучей гаубицы так и будет оказывать на русских по большей части лишь психологическое воздействие? Не этого он ожидал, когда давал согласие на предложение Вильгельма фон Гюзе об установке «Большой Берты»!

— Что лазутчики? Это лишь вспомогательные меры. Нам нужны точные карты русских позиций. И надеюсь, эфенди, вскоре у нас будут такие карты, которые вам и не снились! — уверенным тоном сказал немец, желая приободрить Киамиль-пашу.

— Каким образом, позвольте узнать? — Киамиль был заинтригован.

— Пусть это пока останется моим секретом. Не хочу испытывать судьбу и раньше времени посвящать вас в скучные подробности, — вот теперь фон Гюзе ясно давал понять турецкому генералу, кто есть кто. — Когда дело будет сделано, вы узнаете все детали.

Турок с мрачным видом кивнул. Он, конечно, понимал, что его вежливо поставили на место, но ссориться с немцем не захотел. Вильгельм фон Гюзе был слишком ценным специалистом, Махмуд нуждался в нем. Кроме того, пока что все хитроумные замыслы немца успешно претворялись в жизнь и давали отличный эффект. Было у Киамиль-паши, хитрого, как шакал, и еще одно соображение. Пусть Вильгельм фон Гюзе делает что хочет, пусть рискует своей репутацией и карьерой. Если он добьется успеха, то успех этот всегда можно будет разделить пополам или вовсе приписать себе. А если не добьется, то это будет только его провал. Вот так это будет выглядеть в глазах высшего турецкого командования. И немецкого, кстати, тоже.

— Допустим, что вам удастся достать карты, — сказал Махмуд. — Но ведь нужен еще и артиллерийский наблюдатель, который по второму комплекту карт должен корректировать огонь!

— Эта догадка делает честь вашему уму, генерал, — несколько высокомерно парировал фон Гюзе. — У нас будет такой наблюдатель. Да, в самом скором времени.

Вновь раздался громовой удар выстрела.

Командующему третьей турецкой армией никак не давала покоя еще одна мысль: засечь позицию громадной гаубицы не составит большого труда для разведки противника! «Большую Берту» не спрячешь от русских. И если они сумеют каким-либо образом уничтожить могучее орудие, это будет серьезным пятном на репутации генерала Махмуда. Помнится, фон Гюзе говорил, что у него в запасе есть психологический трюк, который обезопасит гаубицу от удара с воздуха?..

— Полковник, русские не дурачки! — сказал Киамиль-паша. — Они непременно пошлют сюда аэропланы!

— Пусть посылают, — рассмеялся немец.