|
Тот висит, из спины у него пики лезут, а он, хоть мертв уже почти, шпагой размахивает, норовит хоть одного турка зацепить.
А тут уж турков на штык сажают! Крик, кровь, хрип!... Солдатики, что первый раз в деле, — бледнее смерти — глазищами во все стороны зыркают, чего делать не поймут, их первых турки в капусту рубят. — Чего ряззявился?! А ну, не зевай! — свирепо орет унтер Фирлефанц, тыча в морды кулаком. — Стоять не моги — прибьют! Сам уж шпагой орудует — турка в горло тычет Тот, кровью обливаясь, ему под ноги падает, землю ногтями скребет! Дзынк!... — сломалась шпага надвое. Унтер фузею у мертвеца из рук рвет, да еле успевает. Три турка окружили его. — Помоги, братцы! — орет Карл, прикладом отбиваясь. Кто ближе был к нему, на выручку бросился. Да только и турков прибыло. Встали стенка на стенку — пошла резня. Кровь фонтанами брызжет, глаза заливает. Уж и фузеи потеряны, и сабли выбиты, катаются русские с турками по земле, друг дружку за глотку пальцами взяв. Хрипят, глаза выкатывают! Что под руку попадет, по лицам один другому бьют, да не шутейно, а так, что глаза вылетают! И уж не до артикулов, не до уставных команд! Ругань стоит! — Ах ты, басурманин!... Ах ты!... Тот, кто минуту назад жив был, — смертным хрипом хрипит, глаза закатывая. А по нему, по живому еще, другие топчутся! Такая — не на жизнь, а на смерть — свалка! Тут упасть не моги, хошь с ног тебя собьют, хошь ранен ты, а стой! Упадешь — затопчут! — Ко мне!... Ах ты, беда-то какая! Командир полковой в кольце турков бьется. Лицо в крови, левая рука плетью висит, одной правой отмахивается! Были подле него офицеры, да все выбиты! Турки его на шпагу взять хотят да к себе в плен уволочь! — А ну, ребяты, — не дадим командира в обиду! — кричит, видя такое дело, унтер Фирлефанц, хошь сам весь изранен. — Ко мне ходи! Потянулись к нему солдаты, кто жив был. Встали плечо к плечу и айда турков рубить, к командиру прорубаясь! Один упал саблей побитый, другой, а Карлу все нипочем — глазищи кровью налиты, лицо перекошено, весь кровью залит, а своей или нехристей — не понять, машет фузеей, что траву косой косит. — Не посрами, братцы! Всех за собой увлек. Молодые солдаты, те, что пока живы остались, за Карлом бегут-поспешают — с ним-то им ничего не боязно! Рванулись вперед грудью на штыки, смяли турков да по ним, по телам их, по головам, вперед побежали! — Ур-ра!... Уж командира отбили, да не остановились, дальше пошли! Турки, напора не сдержав, попятились да, попятившись, повернулись, побежали, спины показав. В них-то, с ходу, догоняя, штыки да шпаги всаживали, никого не щадя. Тут уж из других батальонов да полков, что с боков бились, к ним подоспели да разом вместе навалились! — Ур-рра! Проломили оборону, погнали турков по полю да с ходу в крепость ворвались! А впереди всех Карл Фирлефанц — славный рубака. Генерала турецкого на шпагу взял да знамя хоть сам изранен да изрублен был так, что еле на ногах стоял! Как бой затих да раненых с мертвыми собрали войско построили, дабы отличившихся наградить. И первым среди них унтер Карл Фирлефанц был, что командира своего спас, солдат в атаку увлек да генерала турецкого пленил. За что ему пожаловано было новое звание, орден, чарка водки да сверх того перстень с руки генерала! Но токма не ради них он воевал — ради России. Что хоть обошлась с ним хуже, чем мачеха, а все ж таки была Родиной его! — Спасибо за службу, молодцы! — Ура!. |
