Не надо! — покачала головой Ольга.

Наивная девочка — она надеялась остановить их!...

— Прекратите! — вдруг скомандовал завлаб.

Палачи замерли на месте, удерживая пред собой горящие зажигалки, будто были на концерте любимой рок-группы.

Или он тоже не переносит запаха паленого мяса? — подумал Мишель.

Но завлаб никакими такими аллергиями не страдал.

— Не трогайте его! — сказал он. — Ее!... Займитесь ею!

Дегенераты растерянно глядели на своего, похожего на плюшевого Франкенштейна главаря. Даже их закостеневшие в преступлениях сердца в это мгновение дрогнули.

— Ее? — удивленно переспросили они.

— Да, ее! — повторил приказание главарь.

Дегенераты гурьбой пошли к Ольге.

— Не смейте трогать даму! — в бессильной ярости заорал Мишель Герхард фон Штольц, извиваясь на трубах. — Идите сюда, возьмите меня, вот он я — здесь!...

Дегенераты замерли в нерешительности.

— Ну что же вы встали? — в отчаянной решимости вскрикнула Ольга. — Не смейте его мучить, лучше убейте меня! Ну, что же вы?...

Растерявшиеся дегенераты обернулись к своему главарю.

— Кого бить-то? — спросили они.

— Меня!... — крикнул Мишель Герхард фон Штольц.

— Меня!... — воскликнула Ольга. — Вы что — не слышите?!

И в голосе Ольги прозвучали приказные нотки!

— Ее, ее, — кивнул Георгий Маркович.

Злодеи обступили Ольгу, робко потянув к ней свои страшные, окровавленные руки.

— Сейчас мы сделаем тебе больно! — предупредили они.

Ольга в ужасе выпучила глаза.

Кто-то, ухватив пальцами блузку, рванул надвое тонкую ткань. Раздался страшный хруст, и из прорехи выскочила белая упругая грудь, отчего злодеи на мгновение зажмурились.

— Мерзавец! — истерически вскричала Ольга. — Что ты сделал?! Ты знаешь, сколько стоит эта блузка?!

Дегенерат испуганно замотал головой.

Все же странные создания женщины, все готовы стерпеть, кроме порчи своих любимых вещей!

Что было дальше, Мишель Герхард фон Штольц не видел. Бандиты обступили Ольгу со всех сторон, совершенно закрыв ее своими огромными торсами.

Он ничего не видел. Но он слышал!... Чего ему было более чем довольно.

— Не трожьте меня! — вскрикивала Ольга. — Не смейте!... Отпустите меня, ублюдки!... Мне больно!...

Ей было больно!

Мишель, бессильно скрежеща зубами, извивался на трубах, не в силах помочь своей возлюбленной.

— Ай! — вскрикивала Ольга.

И ее крик болью отзывался в его сердце.

— Ой!...

И вдруг, не выдержав, Ольга сорвалась на отчаянный визг:

— Не надо, нет!... Помогите!...

Чем?... Чем он мог помочь ей?!.

— Мне больно-о! Больно-о-о-оо!

Слышать этот заходящийся, отчаянный крик спокойно было нельзя. Не слышать — невозможно Он даже не имел возможности заткнуть руками уши!

— Мишель... Мише-ель!... Мне больно! Помоги мне! Скажи!... Скажи им!... Все!... Мне же бо-о-льно!

Злодеи, пыхтя, возились подле несчастной жертвы, отчего крик все нарастал и нарастал!

— Скажи-и-им!!

Что можно было требовать от слабой женщины — стойкости, на которую не всякий мужчина способен? Как было выдержать ей, маленькой, хрупкой, эти нечеловеческие пытки?

Она уже ничего не просила, она уже только кричала:

— А-а-а-ааа!

— Стойте! — не совладав с собой, крикнул Мишель.