|
Только у Николая II усы не закручены так залихватски. Председатель полковник, остальные члены суда – штаб – и обер-офицеры.
– Господин прапорщик! Встаю. – Сообщите суду обстоятельства дела! Сообщаю. Когда дохожу до сцены в парке, за спиной возникает ропот. Возмущенный. Председатель звонит в колокольчик: – Пра-ашу тишины! Ропот стихает. – У вас все? – Так точно! – Садитесь! Поручик Рапота! Сергей встает. В его рассказе больше подробностей: – Как секундант, хочу сообщить суду, что штабс-ротмистр выстрелил до моего сигнала. В зале снова ропот. – Пуля сорвала прапорщику погон. Тем не менее он не стал сразу стрелять в штабс-ротмистра, а дал ему возможность перезарядить ружье… Выгораживает Серега дружка. Только зря это… – Са-адитесь! Корнет Лисицкий! Корнет повторяет слова Рапоты, даже подтверждает выстрел до сигнала. В зале ропот. С чего корнет такой праведный? Слишком гладко все идет, слишком гладко… – Господин корнет, почему вы согласились участвовать в таком неблаговидном деле? – Князь Бельский вернулся вечером избитый. Синяки под глазами, синяки на теле. Сказал, что это сделал прапорщик, – кивок в мою сторону. – Сами понимаете, господа, я не мог отказать. О проступке штабс-ротмистра я не знал. Врет, конечно, но доказать невозможно. – Господин прапорщик! Встаю. – Вы били князя Бельского? Соврать, как Лисицкий? Свидетелей не было. – Так точно, господин полковник, бил! – Почему? – Он дурно отозвался о сестре милосердия. – Как именно? – Язык не поворачивается повторить гнусность! – За это вы его избили? – Не только! – Что еще? – Штабс-ротмистр предложил замять дело. Сказал, что дядя его командует армией, и я могу стать подпоручиком через неделю… За спиной уже не ропот – шум водопада. Зал полон офицерами, и далеко не все из них штабные. Обычно военный суд проходит без публики, но сегодня сделано исключение. Председатель долго звонит в колокольчик. Наконец зал утихает. – Введите свидетеля Хижняка! Перед судом вытягивается солдат в мешковатой форме. Лицо знакомое – санитар госпиталя. – Сообщите суду, что сказали военному следователю! – Значицца, прибирал я в беседке у пруда… – Что было в беседке? – Господа праздновали! – Какие господа? – Вот эти! Их благородие поручик и их благородие прапорщик. Как отпраздновали, так все и бросили: корзинку, посуду, бутылку… – Бутылку из-под чего? – Написано было «коньяк». – Бутылка большая? – Обыкновенная. Ропот в зале. – Уведите свидетеля! Вон что! Пьяная драка в период сухого закона… – Господин поручик! Вы пили коньяк с прапорщиком? – Так точно! – Что праздновали? – Прапорщику Красовскому принесли угощение, он предложил мне разделить. Но я уверяю вас, господин полковник, мы в полном рассудке… – Не сомневаюсь! Полбутылки коньяка – отличное лекарство для рассудка. Садитесь! Покойный штабс-ротмистр тоже был выпивши, и даже очень. Только у нас доказательств нет. – Пригласите свидетеля Розенфельда! На докторе сегодня мундир отглажен. |
