Через пару минут она услышала, как мать Марго вскрикнула. А затем раздался еще один звук, более низкий, глубокий, какое-то захлебывающееся бульканье.

Зевс?

Еще через пару минут ее плеча коснулась рука, и она увидела Кевина. Его лицо было белым. Свою отвертку он оставил там.

Она не проронила ни слова, и они пошли дальше, заглядывая в каждую хижину и не находя там ничего, кроме грязи, засохшей крови и костей. Все хижины были пустые.

Пенелопа закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь остановить болезненные толчки в черепе.

Это не помогло.

Вот ведь что интересно: существовало целое общество, призванное остановить эту катастрофу. Существовало в течение многих веков. Они специально готовили себя к этому, но оказывается, и понятия не имели, как с этим справиться.

Но может, так и должно быть? Похоже, так называемые эксперты по разного рода авариям и чрезвычайным ситуациям, убеждающие себя и всех остальных, что готовы к любым катаклизмам, тоже, когда придет время, спрячутся за спины других? Нет, вряд ли. Просто эту чрезвычайную ситуацию никто и вообразить не мог, даже последователи Овидия.

«И вот теперь я осталась одна, и от меня одной зависит, закончится весь этот кошмар или нет.

Конечно, я в этом деле не совсем посторонняя и имею к нему некоторое отношение. Правда, роль я сыграла второстепенную, но тем не менее сыграла».

Пенелопа открыла глаза и оглянулась. Где же Дионис? Здесь его нет. Неужели он вернулся обратно в долину? Ее глаза рыскали по берегу озера.

Никого.

Они поспешили вперед, миновали последнюю хижину…

И он был там.

Он лежал на земле, как будто в беспамятстве, почти незаметный среди деревьев, окружающих береговую линию. Его ноги были вытянуты между двумя кустами, которые почти не претерпели трансформации.

Она посмотрела на Кевина.

«Повезет ли нам на этот раз? А ведь пока везло. Нам пришлось пройти через очень многое, даже не верится, что человек может это выдержать, но мы выдержали. И вот после всего этого сможем ли мы справиться со своей последней задачей, самой трудной? Ведь на карту поставлено все. Не только наша жизнь, но и жизни всех людей, возможно, всего человечества. От нас сейчас зависит, будет ли продолжать существование наша цивилизация, или землю населят зомбированные фанаты Диониса».

Дионис лежал. Казалось, он был расслаблен полностью.

Затем начал дергаться.

Пенелопа с Кевином остановились как вкопанные.

Раздался рев — бог зевнул, — затем огромная нога согнулась в колене.

Бог встал и увидел их.

Пенелопа глядела на него во все глаза.

На Диониса было больно смотреть. Он начал разлагаться, плоть на его огромном скелете начала сжиматься, под кожей лопнули капилляры, оставив на ней цветные разводы в виде цветов, похожих на татуировку. Его лицо теперь все время менялось. В какую-то секунду он был больше похож на Диона, а уже в следующую на бога.

— Время кончается, — сказал он, и хотя его голос был громким, но прежний повелительный тон исчез. В нем появилась какая-то загадочность, уязвимость. — Все… случилось… слишком быстро. Быстрее, чем должно было.

Пенелопа кивнула.

— У меня должен был быть в распоряжении по крайней мере год.

Она откашлялась.

— Я знаю.

— Сезон уже кончился.

Он умирал. Хотя бы в этом последователи Овидия оказались правы. Процесс распада начался, и теперь он не остановится. Дионис был одновременно и палачом, и жертвой.

— Я знаю, почему вы здесь, — сказал он, обращаясь к ней. Затем посмотрел на Кевина.