Или же дадут один совет на двоих: срочно обратиться в милицию.

Я даже представлял себе появление в моем гараже следователей, милиционеров, экспертов. Все искоса поглядывают на меня, как бы спрашивая себя, способен ли я на убийство. А что? Гараж мой, машина моя, повсюду полно отпечатков моих пальцев. Да они сразу меня повяжут! Заставят подписать показания с признанием. Им бы крайнего найти, то есть убийцу.

Выход, однако, существовал. Избавиться от трупов. Снова прикрыть их халатом, вывезти куда-нибудь за город и оставить на обочине дороги, чтобы поскорее нашли. Да и погода подходящая – дождь. Избавиться. Это будет преступлением?

Главное, ничего не рассказывать Веронике. Во втягивании ее в эту историю нет никакого смысла. У нее и так проблем хватает. Пусть занимается детьми, домом, спокойно спит. Тем более что избавление от трупа займет не так уж и много времени – примерно минут двадцать, если поехать короткой дорогой до аэропорта, а там – по Усть-Курдюмскому направлению, поближе к Волге, к густым ивовым зарослям. Хотя почему зарослям, если я решил оставить трупы на дороге, чтобы их поскорее нашли и начали следствие.

И снова моя фантазия заставила меня «увидеть», как я останавливаю машину, открываю заднюю дверцу, вытаскиваю из салона тяжелые окоченевшие тела, и в это самое время меня кто-то видит, замечает, записывает номер машины. Вот уж тогда-то эти убийства точно повесят на меня. А машин кругом полно, даже если заехать в лес, и там наверняка встретится одна-две машины. А там, где машины, там и люди. И никуда-то от них не скроешься.

Я рассуждал, как преступник! Но я-то никого не убивал! Тогда почему же я не хочу (точнее, боюсь!!!) звонить в милицию? Откуда этот безотчетный страх перед нашей машиной правосудия? Неужели на меня настолько сильно повлиял шквал криминальных фильмов и литературы, что я и мысли не допускаю, будто меня, как обыкновенного свидетеля, выслушав, отпустят? Откуда такая уверенность в том, что меня первого заподозрят в убийствах и посадят? И кому должно быть от этого стыднее: мне или государству?

Мне просто необходимо было с кем-то посоветоваться. Но даже для этого требовалось время и спокойствие. Я решил ничего в машине и гараже пока не трогать. Потянуть время ровно столько, сколько мне может понадобиться для того, чтобы решить для себя, что же мне делать, как поступить.

Я запер гараж и отправился на работу.

Меня пригласил директор. Неожиданно. Я совсем растерялся. Начал лихорадочно вспоминать, что я такого мог сделать, за что меня вызывают на ковер. Секретарша смотрела на меня с интересом, даже как-то оценивающе. И это было на нее не похоже. Словно она по своим каналам узнала, что я получил в наследство миллион евро и теперь рассматривает меня как кандидата если не в мужья, то хотя бы в любовники.

– Егор Евгеньевич, здравствуйте, – приветствовал меня явно взволнованный, похожий на румяного колобка шеф. Костюм на нем буквально лопался, а лысина, облепленная мелкими курчавыми локонами, влажно блестела. На вид просто душка, мой хозяин тем не менее считался в своих кругах весьма толковым, умным и жестким руководителем.

– Здравствуйте, – немного оробел я. Я подумал, сейчас он спросит меня, а кого это я прячу в своем гараже и не пора ли сообщить куда следует.

– Вот, взгляните! – Он показал куда-то на стену, но я отреагировал не сразу, зато моментально вспотел от волнения. Я никак не мог понять, чего мне сегодня ждать от своего начальства – кнута или пряника.

Надо сказать, кабинет господина Дворкина Льва Вадимовича был роскошным, с дорогой итальянской мебелью, пухлыми, как и сам хозяин, диванами, креслами, картинами на стенах, толстым ковром под ногами.