|
Записку эту я вам читать не дам ни при каких обстоятельствах. Больше того, считайте, у нас с вами вообще никаких разговоров по поводу папки не было. Вы знаете специфику работы вашего мужа, нашей службы и понимаете, что любое лишнее слово может немедленно привести к трагическому исходу. Даже наших близких. Но чтобы исключить также и ваши сомнения по поводу сказанного, дам прочитать буквально две строчки. Вы узнаете почерк своего мужа и этого вам будет довольно. – Евгений достал из кармана записку Вадима, согнул текст так, чтобы были видны только две строчки: «Здесь, в свертке, пятьдесят тысяч. Это все, что я смогу сделать для своей семьи». Держа в руках, протянул Нине: – Читайте, его рука?
– Да а… – помедлив, сказала она и испуганно посмотрела на Женю. – Но откуда это? – Когда узнаю, может, скажу. Но скорее всего – узнаю, однако не скажу. Ясно? – Ничего не ясно! Как же я могу это?.. – Молча, – сухо сказал Евгений. – Папка вам не нужна, а сверток я вам передам тогда, когда вы откроете дверь в свою квартиру. Он вам не для того, чтобы вы немедленно кинулись в разгул! Извините, – смутился он, увидев глаза Нины. – Я не то хотел сказать. Но вы поняли. Никто, ни одна живая душа об этом знать не должна. Вадька невольно и меня подставил. Но подставит еще больше и вас, и меня, и всех своих знакомых, если я передам все это нашему руководству. Я думал об этом, говорю вам искренне. Но решил поступить так, как я поступаю. А здесь ваша дальнейшая жизнь. Не шикуйте, спрячьте подальше, берите понемногу, вы – женщина и мать, не мне вас учить. Можете сдавать свою дачу и говорить, что живете на эти деньги. Пенсию, в конце концов, дадут на ребенка, но это все – кошкины слезы. В общем, постарайтесь поступать разумно. Боитесь у себя держать – можете рассчитывать на меня в этом вопросе. Возьмите на первое время, а потом позванивайте мне, когда потребуется. Не меняйте купюры в одном пункте… Ну давайте, чего вам надо купить? – Подождите, я сейчас… И она ушла в магазин. А он отошел в сторонку и закурил. Ее долго не было. Докурив, Евгений заглянул в магазин. Удивился: народу совсем не было. Чего ж она так долго? И вдруг он увидел Нину. Она, сжав виски ладонями, стояла у окна. А на сгибе локтя у нее висела пустая полиэтиленовая сумка. Он подошел сзади. – Вы забыли дома деньги? Она резко обернулась. В покрасневших глазах ее стояли слезы. – У меня уже сил нет… – прошептала она и припала лицом к его груди. – Ну ну, – заговорил он негромко, поглаживая ее по голове. – Жизнь еще может быть очень долгой. И у вас дочка. А ей необходима прежде всего материнская забота… Давайте я пойду и разменяю вам какую нибудь сумму? – Пожалуйста, у меня голова совсем уже не варит… Евгений видел неподалеку обменный пункт. И курс валюты вроде приличный – за двадцать восемь. Особо стесняться теперь тоже смысла не было. Поэтому он скинул одну резинку со свертка, ногтем разорвал сбоку газету и вытащил пять сотенных купюр. Меняла – крутой парень с «голдой» на мощной шее – лишь изучающе взглянул на Женю, но документа не потребовал. Скучая, сунул купюры в свою машинку, проверил на подлинность и так же скучно отсчитал четырнадцать с чем то тысяч. Евгений не стал пересчитывать. Нельзя себя ронять, меньше вопросов. Минут через десять Нина заполнила самыми необходимыми продуктами не один, а три пластиковых пакета. Евгений послушно таскал их за нею, понимая, что испытывала вдова, заходя в магазин и помня, что собранные коллегами Вадима денежки скоро кончатся и больше ей рассчитывать не на кого. И не на что. Он донес тяжеленные и рискующие порваться пакеты до самой двери. Но в квартиру больше не вошел. – Отнесите сами на кухню. |
