Гален и Магмед расположились по бокам от Чарионы, и отряд выехал со двора. Фарбен посмотрел им вслед, тяжело вздохнул и вернулся во дворец.

ГЛАВА 14

Почтительно люди называли ее Замковой Башней, потому что она была высокой, словно башня какого-нибудь замка, и казалась построенной столь же добротно. А Томлин, унаследовавший должность от отца и занимавшийся этим делом всю свою рабочую жизнь, называл ее просто Голубятней, поскольку именно ею эта башня и являлась. Расположенная на территории дворца в Кендре, но сооруженная как отдельное строение, она предоставляла Томлину самый величественный, ничем не загороженный обзор города. В этот день солнце стояло высоко в небе и ярко сияло, а свежий ветер с юга поддерживал в воздухе идеальную прохладу. Кто угодно, кроме Томлина, сказал бы также, что этот ветер уносил прочь и самые неприятные запахи с Голубятни, но он давно уже не замечал этих запахов. Их источник – устилавшие все уровни голубятни белые лепешки птичьего помета – составлял изрядную часть его дохода. Городским огородникам это добро очень даже нравилось, а Томлин был весьма рад наскрести его, расфасовать по небольшим матерчатым мешочкам и продать всем желающим.

Но настоящей любовью Томлина были сами голуби. Он знал их по именам и мог перечислить родословную каждого – поколение за поколением. Его отец позаботился, чтобы он научился писать и мог вести записи на случай, если память подведет его – и он скрупулезно вел их.

Он закончил отсыпать корм на день и проверял наличие воды в каждой клетке, когда на четвертом уровне возник сильный шум.

– Проклятый Одноногий! – выругался он, выхватил длинный нож и бегом сбежал на два пролета. Но страшного одноногого ворона, регулярно пытавшегося схватить его голубей, нигде не обнаруживалось. Однажды Томлин чуть не поймал эту проклятую черную птицу, почему у нее теперь и осталась только одна нога, но эта скотина выказывала изрядное хитроумие и, казалось, получала немалое удовольствие, мучая его. Сперва он подумал, что ворон дразнит его, возможно, отвлекая от одного из других уровней, но затем снова услышал тот же шум в нескольких клетках у северной стены.

Это удивило его. Он мог бы поклясться, что еще утром они пустовали. По-прежнему держа в руке нож, он открыл маленькую деревянную задвижку на ближайшей клетке и увидел, что один из его голубей и вправду вернулся.

– Белокрыл!

Он удивился, увидев, что к ноге голубя не было привязано послания. Открыв еще клетку, он обнаружил там Шеврона, тоже без послания. Томлин заглянул еще в две клетки, и те оказались занятыми.

– Все из Даависа! – вслух сказал он самому себе, до крайности озадаченный.

Спрятав нож в ножны, он поднялся на шестой уровень забрать мешок с кормом и фляжку с водой, а затем вернулся на четвертый – позаботиться о вернувшихся птицах. Привычная работа помогла ему привести мысли в порядок и постепенно разгадать эту тайну. Ответ, однако, нисколько его не утешил – он понял, что это означало для королевства Гренда-Лир.

Поул бодрствовал большую часть ночи, сочиняя короткий абзац, который, как он надеялся, подойдет для Книги Дней. Тем утром, сразу после молитв в Королевской Часовне, он направился с написанной бумажкой в библиотеку и самым лучшим своим почерком переписал данный абзац в книгу.

– Мы всегда должны стараться найти Бога в себе, – негромко прочел он, закончив. – Не заполнять себя ничем, кроме собственной жизни, значит не оправдать Его ожиданий и не достигнуть всего, чего мы можем достичь. Иметь Бога в себе – значит быть совершенным.

Он закрыл бутылочку чернил, положил ее и перо обратно в карман. Бумажку же поднес к свече, отпустив, только когда пламя обожгло кончики пальцев. Черный дым струйкой поднялся к потолку библиотеки, и Поул смотрел на него, пока тот полностью не рассеялся.