– Отлично. И не вздумайте принимать. Для чистоты эксперимента.
– Хорошо… Простите, Розамунда, а чем я…
– Будете меня кормить? О, я непривередлива. Вегетарианская кухня в самый раз. Немного салата из корейской моркови. Хотя можно просто квашеной капусты. Или винегрету.
– Я в общем-то не об этом. Как я мужу объясню, с какой стати у меня в доме объявился кролик соседа?
– Дамы, я устраняюсь,- отгородился ладонями Викентий.- Это вы без меня решайте. И вообще, Нина, кому нужно вылечиться от лунатизма - мне или вам?
– Мне. Хорошо. Я что-нибудь придумаю.
…В тот же вечер Викентий с легким сердцем отправил Розамунду к своей сомнамбулической соседке, а сам отправился на дежурство в клинику. И едва переступил порог рабочего кабинета, как все мысли о Розамунде и крольчихе вылетели у него из головы. Потому что пациент из палаты депрессивных снова угрожал суицидом, если к нему из Саратова немедленно не приедет девушка, с которой он познакомился по Интернет-переписке и в которую безумно влюбился только на основании красивых писем. То, что девушка, вероятней всего, была давно замужем и на переписку пошла лишь из ленивого интереса, пациента не волновало. Вересаев боялся жалеть этого, в общем, неплохого мужика, влюбившегося на пятом десятке лет в фантом и собственную мечту. Боялся, потому что знал: пожалеешь - не вылечишь. Это раз. А еще эта ситуация напоминала ему об Элпфис, его собственном прекрасном фантоме. Это, как говорил великий сыщик Эраст Фандорин, два.
– Викентий Петрович, Антон Медлин сегодня учудил: стакан разбил и осколком хотел себе вены порезать,- сосредоточенно сказала медсестра.- Пришлось его изолировать и вколоть препарат.
– Аминазин?
– Да.
– Я же просил,- досадливо поморщился Викентий.- Тут не эта дрянь кайфоломная нужна, а методичная психотерапия!
– Но он буянил! У санитара Кости на руке, наверно, синяк будет.
– Ладно, я с ним поговорю.
– С Костей?
– Нет, с Медлиным. Спасибо, Мария Игоревна, текущие истории болезней я сам просмотрю. Что еще нового?
– Вот. Посылочка на ваше имя сегодня пришла.
Медсестра протянула Вересаеву небольшую коробочку в оберточной бумаге. Обратного адреса не было, только адрес клиники и фамилия Викентия. Тот поднес коробку к уху, прислушался:
– Там не бомба?
Мария Игоревна всплеснула руками:
– Да избави боже!
– Мне не нравится, что обратного адреса нет. И штемпели размыты. Да и для своего размера посылочка довольно тяжелая…
– Викентий Петрович, давайте я ее лучше в утилизатор, а? Вдруг кто из наших бывших пациентов так балуется?
– Сомнительно,- рассеянно возразил Викентий, баюкая посылку в руке.- Ладно, я проверю, что там за сюрприз.
Повинуясь его выразительному взгляду, Мария Игоревна вышла из кабинета. Викентий отчего-то запер за ней дверь на ключ. Поставил коробочку на стол, аккуратно, справляясь с непонятным волнением, разорвал оберточную бумагу… Коробочка под нею оказалась деревянной, покрытой черным лаком, и этот лак почему-то показался Викентию свежим, еще непросохшим. Возможно, потому, что, едва Викентий освободил посылку от бумаги, по кабинету распространился странный полузнакомый аромат. Нет, это конечно же был не лак. |