- Это глупо, Шталь, - произнес ейщаровский голос. Эша медленно открыла глаза, глядя в знакомое лицо, и тут ладонь вдруг перестала быть пустой. Ручка, гладкая изогнутая ручка зонта, которую кто-то когда-то вложил в нее... холодная ручка странного короткого мира. Она не стала смотреть на свою руку, просто нашарила пальцами кнопку, и пальцы замерли на ней. Нажимать опять не хотелось. Было бы проще, если б Олег Георгиевич отвернулся. Эша отвернуться не могла.

   - Не делайте этого, Эша, - негромко сказал он. - У этой истории может быть продолжение. Хорошее продолжение. Там же она даже не начнется.

   Стиснув зубы, Шталь нажала на кнопку, и ей наконец-то удалось отвернуться. Автобусные кресла, сидящие в них девушки, окно, мокрые деревья за ним - все вздрогнуло, сделалось плоским, и спицы зазмеились повсюду с холодным металлическим скрежетом. А потом все пропало.

   И это вновь стало катастрофой.

  * * *

   - Эй, сюда! Вот она!

   Эша разжала пальцы, скорее ощутив, чем услышав, как зонт плюхнулся на мокрый асфальт где-то далеко внизу. Дождевая вода потоками стекала по ее лицу, она глотнула ее и закашлялась. С трудом разлепила мокрые ресницы, и в глаза ей плеснул расплывающийся, изломленный завесой дождя свет фонарей. Шталь снова зажмурилась, сделала шаг в сторону, но ноги тут же отказались делать что-либо, и она села на мокрый асфальт. Волосы, свесившись, немедленно залепили ей лицо, и, право, это было не так уж плохо.

   - Шталь! Эша!

   Руки на плечах, трясут, убирают волосы с лица. Кто-то пришел. Кто-то со знакомым голосом. Не трясите Эшу Шталь. Пусть еще посидит на асфальте. Эша Шталь очень устала. Она может сидеть тут вечно. Только не надо столько воды...

   - Найдите что-нибудь - надо ее укрыть! И дай зонт!..

   Эша услышала только последнее слово и мгновенно ожила. Попыталась вскочить, плюхнулась на четвереньки и, возясь на асфальте, словно огромный, усталый краб, заныла:

   - Только не зонтик! Не надо зонтиков! Хватит зонтиков!..

   - Дите бредит, - произнес рядом густой, озадаченный голос Михаила, и ейщаровский негромко ответил:

   - К сожалению, нет.

   Голос бывшего начальника был холодным - холоднее дождя, сыплющегося ей на голову, и Эша невольно съежилась, сплевывая воду, которая так и норовила попасть в рот. Снова дождь - везде дождь и везде злые начальники.

   - Эша, вы меня слышите?.. - чья-то рука остановила ее перемещение по асфальту, снова убрала слипшиеся пряди волос, тронула щеку. - Господи, да она ледяная! Уноси ее, не стой столбом!

   - Жуть берет!.. - сказал кто-то неподалеку. - Я их как всех увидел... Прямо фильм ужасов!

   В ответ заговорили сразу несколько голосов, и Эша, перестав разбирать слова, занялась отчаянным чиханием. Сильные руки подхватили ее, что-то теплое и приятно-сухое окутало голову и плечи, и, открыв глаза, Эша увидела совсем рядом мокрую, добродушную физиономию Михаила, который тут же ободряюще подмигнул ей и сообщил, не без оснований решив, что Шталь пока еще мало что соображает:

   - А это я!

   Эша вяло кивнула и увела взгляд в сторону, старательно обогнув им мрачную фигуру Ейщарова. Вокруг была истончающаяся ночь, пронзенная тусклым светом фонарей и задернутая дождевой занавесью - странная, нелепая ночь, не ведомая прежде крошечному городку, спрятанному среди сосен. Везде - на тротуаре, возле приоткрытых дверей магазинов, кое-где даже прямо на дороге неподвижно стояли люди, подняв над собой мокрые купола зонтов и знакомо глядя перед собой невидящими глазами. Мужчины, женщины, дети.