- Ничего не трогать, ребята! - приказал он своим удальцам. - Поймайте мне только игумена. Увезем его с собой, пусть потом выкупают.

Игумена, тучного отца Бруно, схватили и усадили верхом на мула, верного труженика монастырского сада, возившего бочку с водой. А чтобы брыкавшийся и изрыгавший проклятия святой отец не покинул спину Бури (так звали мула), его прикрутили к мулу веревками и ремнями.

Расчет оказался правильным. Христиан города Кечкемета охватила паника. Вдова Фабиан, горбунья Юлиана Галгоци и сухопарая Клара Булки, возглавляемые отцом Литкеи, тотчас же принялись собирать деньги на выкуп монаха, обходя с медными кружками дом за домом.

- Выкупим бедного отца Бруно, - призывали они верующих. - Ведь он подготовил такую замечательную проповедь к святому воскресенью! Не допустим, чтобы и она сгинула с ним вместе.

Захватив с собою сто золотых, избранная кечкеметскими богомолками делегация в составе члена городского сената Габора Поросноки, куратора Яноша Бабоша и колесника Гергея Домы отправилась в лагерь куруцев. После многочисленных приключений и злоключений посланцы отыскали наконец Иштвана Чуду. Тот встретил их неприветливо.

- А, кечкеметцы! - рявкнул он. - Чего вам?

- За ним пришли! - отвечал набожный Бабош, воздев к небу маленькие серые глазки.

- За кем это «за ним»? За ослом, или за игуменом? - издевался хитроумный насмешник Чуда.

- За обоими, если сумеем договориться, - пояснил Поросноки.

- С монаха нам проку мало, а вот мул очень пригодился: он теперь наш боевой барабан возит.

Кечкеметцам пришелся по душе ответ куруцкого вожака: если игумен им ни к чему, значит, похитители по дешевке выдадут его обратно. И послы одобрительно закивали.

- Так сколько же вы хотите за его преподобие?

- Три золотых.

Трое посланцев переглянулись и заулыбались, словно говоря друг другу: «Дешево, ей-богу, дешево!»

Поросноки быстро откинул полу своего синего плаща со складчатым воротником и вытащил из кармана три золотых:

- Вот возьмите, господин начальник.

Но вожак куруцев вежливо отвел в сторону руку сенатора.

- Игумена привез сюда мул, - пояснил он. - Справедливость требует, чтобы теперь уже игумен мула с собой захватил. Без мула нет торга.

- Бог с ним, - отвечал сенатор весело. - Каков же будет выкуп за мула?

- Цена без запроса, - твердо сказал Чуда. - Сто девяносто семь золотых!

У кечкеметцев волосы дыбом встали, а маленький Бабош подозрительно уставился на куруца: не шутит ли? Но загорелое продолговатое (чтоб его оспой побило!) лицо Чуды, до этого веселое, стало вдруг необычайно серьезным.

И все же кечкеметцы решились возражать:

- И как вам, господин начальник, не совестно требовать с нас такую уйму денег за какого-то несчастного мула! Да за этакую сумму, по крайней мере, четырех кровных арабских скакунов купить можно!

- Уступите, сударь, святого отца отдельно.

- А за мулом мы в другой раз приедем, - пообещал Бабош. Дальнейшие дипломатические переговоры вел Гергей Дома, заявивший, что святые отцы все равно больше не смогут использовать мула в монастыре, поскольку он уже скомпрометировал себя военной службой в протестантском войске.

Но умнее всех оказался господин Поросноки, сразу же сообразивший, что куруцы хотят получить за игумена двести золотых, а историю с мулом придумали просто для потехи. Вытащив из кармана традиционный чулок, сенатор тряхнул спрятанными в нем золотыми монетами:

- Сто штук, как одна. Ни больше и ни меньше. Или деньги отвезем назад, или - игумена. Все от вас, сударь, зависит.

- Не могу, - упрямо покачал головой вожак куруцев.

- Вспомните, ваша милость, - вмешался Бабош, - что Иисуса Христа в свое время за тридцать сребреников продали. Отчего же за отца Бруно недостаточно ста золотых?

- Ишь начетчики какие! - прикрикнул на парламентеров куруцкий вожак.