– Нет. Вы собирались заплатить больше, – уверенно возразил Паркер.

– Вы так считаете?

– Вы заплатите мне больше, – решительно заявил Паркер.

– Сомневаюсь, – ответил Ренард. У него в руке осталась только третья часть письма.

– Вы видели наши сберкнижки, – продолжал Паркер, не обращая внимания на слова Ре-нарда. – Гриффит заплатил бы нам сто пятьдесят тысяч за все картины. Мы заключим с вами такое же соглашение.

– Решительно отказываюсь, – затряс головой Ренард.

– Они стоят вдвое больше, – напомнил Паркер.

– Но мне они не нужны. Я хочу получить только шесть.

Паркер замолчал, обдумывая, как протолкнуть эту сделку. Что-то в манере Ренарда подсказывало ему, что тот не отступит ни на йоту от своих слов. Ренарду в самом деле не нужны были остальные пятнадцать картин, даже задаром. Но шесть картин ему нужны.

– Ладно, – прервал молчание Паркер. – Мы продадим вам шесть. Дайте названия.

– Бумага и карандаш есть? – спросил Ренард.

– Да, – ответил Паркер, доставая записную книжку и ручку. Ренард продиктовал ему шесть названий, и Паркер аккуратно записал их. Потом, положив в карман записную книжку и ручку, он сказал: – Шестьдесят тысяч. Эта сумма меньше той, что вы хотели заплатить Гриф-фиту.

– Вы так думаете? – спросил Ренард, слегка улыбнувшись. – Я по натуре слишком щедрый человек, – пожал он плечами, – это мой главный недостаток. Ладно. В память бедного Леона пусть будет шестьдесят тысяч.

Глава 5

Лу Стернберг встретился с Паркером у «О'Хар интернешнл». Вид у Стернберга был недовольный, но приветствовал он Паркера обычным вопросом:

– Хорошо долетели?

– Да, спасибо, – машинально ответил Паркер, чтобы побыстрее закончить ритуал встречи.

Они шли по каким-то обшарпанным коридорам, двигаясь, как в дурном сне, и наконец вышли на темную улицу, под дождь; редкие огоньки отражались на мокром асфальте.

– Я оставил свою машину там, – показал Стернберг, открыв черный зонтик.

Машина стояла довольно далеко. Кроме зонтика, привычного плаща и кепки, Стернберг на этот раз надел галоши, а шею обмотал серым шарфом. Невозможно было понять, недоволен ли он провалом операции или дождем.

Стернберг отпер дверцу взятого напрокат «шевроле», и Паркер забрался в машину. Стернберг, закрыв зонтик, аккуратно, чтобы не задеть Паркера, положил его на заднее сиденье.

Оба молчали, пока Стернберг осторожно вел машину к выезду с территории аэропорта.

– Знаете, что Томми улизнул? – спросил Стернберг.

– Когда? – Паркер с удивлением посмотрел на него.

– Слышал в последней сводке новостей по радио. – Стернберг, усмехнувшись, покачал головой. – Ему повезло, что он – хиппи, – объяснил он. – Столько организаций выступили в поддержку Томми, такая шумиха поднялась из-за необоснованных репрессий со стороны полиции, что им пришлось отпустить его. Если бы его арестовали за то, что он проехал на красный светофор, то его держали бы в тюрьме месяц. А преступление наделало слишком много шума.

– Но ведь его опознали полицейские? – нахмурившись, спросил Паркер.

– Да кто же станет верить двум копам против показаний длинноволосого подростка? Вы только взгляните на Томми, вы поверили бы, что он – грабитель?

– Девушку тоже отпустили?

– Обоих, – кивнул Стернберг.