|
Каждое утро он приезжает в специальном автобусе для инвалидов, его высаживают перед моими воротами, и он целыми днями просто сидит, уставившись на мой дом. В полдень его увозят, как мне кажется, на обед, но вскоре он возвращается обратно и продолжает сидеть до наступления темноты. Я последил за ним с верхнего этажа, воспользовавшись биноклем: привозит и увозит его молодая женщина — дочь или жена, должен сказать, что она очень ему предана. Он сам, по-видимому, отличается отменным здоровьем, он силен, широкоплеч, сквозь футболку вырисовываются мощные грудные мышцы, бицепсы и трицепсы. Мачо простонародья, или, лучше сказать, мачик. Вероятно, он имеет неплохие льготы, потому что к его инвалидному креслу постоянно прикреплен американский флажок. Через пару недель я вызвал полицию. Они велели ему двигать, и он поехал вдоль по извилистой тенистой, обсаженной деревьями улице, пользуясь теми же законными основаниями, что и люди с ногами. Как только полицейские уехали, он немедленно вернулся на прежнее место. Я хотел передать ему лимонад, но он, вероятно, расценил бы это как издевательство, верно? Я думал о том, чтобы пригласить его в дом, как это ни рискованно, но решил приберечь этот козырь до тех пор, пока этим делом не заинтересуется пресса, а она непременно заинтересуется, и репортеры начнут осаждать мой дом. Подумывал я и о том, чтобы уехать, я ведь всегда могу отправиться за границу, но боюсь, что он посчитает это бегством. Но что бы я ни делал, поле битвы останется за ним, отец. Как бы ты поступил в данном случае? Какой совет предложишь мне, человеку, который, между прочим, тоже был награжден медалями, а после войны за мизерную зарплату, не жалея сил, из года в год, трудился во благо страны? Может быть, мне начать пикетировать его? Может быть, мне тоже заказать кресло на колесах и выехать из дома с копьем наперевес?
Надеюсь получить твой ответ; с самыми теплыми личными пожеланиями, как и всегда, искренне твой тесть.
Биография автора Вы помните, конечно, как мой отец Бен, молодой морской офицер, единственный из всей роты уцелел в одну из ужасных ночей Великой войны, благодаря тому, что отдал приказ на идиш, языке, созданном в пасти европейской истории, немецким солдатам, хлынувшим в траншеи. Это была мужественная, ироничная, чисто американская выходка, разве нет? Она спасла ему жизнь. Когда война кончилась, он вернулся домой с армией Першинга, оставил флотскую службу и женился на своей милой Рут, в Рокэвей-Бич, на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке, и занялся делом — начал продавать патефоны. Патефон — это заводное звуковоспроизводящее устройство того времени, открытый цилиндрик размером с серебряный доллар, насаженный на звукоснимающий рычаг, к которому снизу прикреплялся иглодержатель со стальной иглой, пробегавшей по бороздкам диска, вращавшегося со скоростью семьдесят восемь оборотов в минуту, и передававшей колебания на резонирующую бумажную мембрану патефона. В результате слышался оловянный голос Руди Вэлли или Расса Коламбо, под которые американцы могли танцевать. В 1922 году родился мой брат Рональд, а в 1926 году он забрался на подоконник конторы отца в «Флэтирон-Билдинг», чтобы посмотреть парад в честь Линдберга на Бродвее. От восторженных криков толпы вздрагивал маятник часов. Мой четырехлетний брат неминуемо свалился бы в этот мальстрем, если бы смеющийся отец не поймал его своими сильными руками и не втащил вовремя назад, в комнату. Моя мать Рут, несклонная к легкомыслию, побледнела и едва не лишилась чувств. В 193… родился я, и семья приобрела свой окончательный вид: мать, отец и два сына, переселившиеся во время Великой депрессии в Бронкс. Я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что к 1941 году мой отец Бен, который ухитрялся до того времени зарабатывать для нас деньги, содержа вместе с партнером магазин радиоприемников и патефонов, не удержался на плаву и стал продавцом, работая по найму на других. |
