— Вы тоже идите, Аристарх Григорьевич, готовьте свою микстуру. А то у меня что-то, правда, голова кружится.

В дверях целитель столкнулся с дедом. Пока я приводил в порядок кисти, он разглядывал картины.

— М-да. Что ты планируешь с ней сделать? — спросил он, наконец, поворачиваясь ко мне.

— Передам в дар Петербургскому музею искусств. А уж те, кто заинтересован в том, чтобы её увидело, как можно больше людей, не позволят этой картине гнить в запасниках.

— И кто же в этом заинтересован? — дед приподнял бровь. Я не ответил, только хмыкнул неопределённо. — Хорошо, я распоряжусь её доставить к месту назначения, как только краски высохнут.

— Спасибо, — поблагодарил я его совершенно искренне и потянулся за последней кистью. Но её на месте не оказалось. Значит, мне не привиделось, и я действительно бросил её где-то, непонятно где. — А я пойду, пожалуй, смою с себя всю эту краску. Быть художником — это так расточительно. Теперь ещё и кисть новую покупать. — И, недовольно бурча, я вышел из кабинета, оставив деда стоять перед картиной.

Глава 24

Я стоял на складе и ждал Саву. Пришёл сюда специально пораньше, чтобы отобрать экземпляры, которые буду продавать ему сам. Маша сейчас в разделочном цехе под руководством Лебедева пыталась достать макр из добытой жабы. Аристарх Григорьевич уверил меня, что сумеет провести её по всем этапам так, чтобы это было безопасно.

Лебедев вообще впал в экстаз, когда этого монстра увидел. По-моему, он влюбился. Всё время говорил, что это древесная гадость такая редкая редкость… у него аж руки затряслись, когда он увидел, как её в защитном шаре выкатывают из машины. Я же в тот момент мог думать только о том, какие же в её родном мире должны быть деревья, чтобы на них такие вот милые существа обитали.

Дочка, кстати, далеко от папы не ушла. Она по девчоночьи взвизгнула и повисла у меня на шее. А потом расцеловала каждого из егерей, присутствующих при этой эпохальной встречи семейства Лебедевых с жабой. Тем самым Марина вогнала егерей в ступор, из которого они вышли нескоро. Мы с дедом только головами покачали, видя такую не совсем нормальную реакцию.

— Женя, вот ты где, — голос деда заставил меня отвлечься от созерцания змеиной шкуры, которую я отобрал на продажу. — Я тебя искал.

— Зачем? — после того, как я закончил картину, всё никак не мог побороть чувство легкого опустошения. Сейчас было уже гораздо лучше, а первые два дня у меня развилась такая депрессия, что хоть на стены лезь. Думаю, что к отъезду, через пару дней приду в норму.

— Я хочу показать тебе кое-что. — Сказал дед, развернулся и направился в комнату, где проходили переговоры со скупщиками.

Я пошёл за ним, чувствуя, как во мне поднимает голову любопытство, вытесняя остатки депрессии. Сев за стол напротив деда, выжидающе посмотрел на него.

— И что же такого интересного ты хотел мне показать, что искал по всему дому? — Пауза затянулась и мне надоело ждать, поэтому я первым её нарушил.

— Вот посмотри, — он бросил на стол пакет с бумагами, которые до этого вертел в руках.