— Ты же Рысев? — спросил он меня немного развязно.

— Да, а что? — я невольно нахмурился.

— Я по поручению ректора. Уже сбегал до класса Архарова, но он сказал, что ты ушёл. Я тебя еле догнал, — начал объяснять парень.

— Что поручил тебе ректор? — довольно терпеливо спросил я.

— Передать тебе, чтобы ты пришёл к нему в кабинет, — ответил парень. — Я передал. Всё, бывай.

— Просто потрясающе, — я развернулся и пошёл к ректору. Что ему от меня надо? Или Медведев опять с внеплановой проверкой? Вот последнее больше похоже на правду, потому что Николай Васильевич меня к себе просто так вызывать не будет. Не о чем ему разговаривать с курсантами спецкурса.

Войдя в приёмную, я направился прямиком к столу секретаря. Навалившись грудью на высокую стойку, посмотрел на сидевшую за столом женщину и прошептал:

— Здравствуй, свет моих очей. Как протекает нелёгкая служба этому сатрапу, купающемуся в горьких студенческих слезах?

— Рысев, — она посмотрела на меня поверх очков, — давненько я твою наглую физиономию не видела.

— Ну что ты, какая же она наглая? Вполне привлекательная, — и я широко улыбнулся.

— Говорят, ты получил оригинальный подарок из рук самого императора? — она продолжала смотреть на меня, и её губы сами собой сложились в улыбку.

— Я тебе его даже покажу и прямо сейчас, — я понизил голос до интимного шёпота. — А ты мне скажешь взамен, кто меня там ждёт? Это Медведев, да?

— Пилку, — она протянула руку, и я преувеличенно аккуратно положил на ладонь футляр. Я уже так сросся с этой вещью, что перекладывал её из кармана в карман уже автоматически. Секретарша ректора тем временем открыла футляр и довольно долго разглядывала подарок Кречета.

— Какая красота! — произнесла наконец она, закрыла футляр и вернула его мне. — Такие вещи обычно хранят в клановых сейфах. Ещё скажи, что ногти ею поправляешь.

— Конечно, это же пилка, — я даже немного возмутился, когда она меня заподозрила в том, что я использую пилку не по назначению.

— Это вандализм, — сказала секретарша. — Ты просто вандал, Рысев.

— Кто меня там ждёт, радость моя? — снова прошептал я, наклоняясь к ней ещё ниже.

— Дмитрий Фёдорович, кто же ещё, — она усмехнулась и вернулась к своим делам, от которых я её отвлёк. Это были письма, которые она весьма умело сортировала по степени важности и адекватности. Самые неадекватные сразу же летели в мусорное ведро. Игнат так пока не умел и выбрасывал поступившую корреспонденцию крайне редко. И это приходилось делать мне. Хорошо ещё по важности сортировал хорошо, ни разу не ошибся.

— Я так и думал, но хотелось убедиться, — и я выпрямился, подходя к двери. — Можно?

— Входи, — секретарша кивнула. — Тебя ждут.

Я стукнул в дверь пару раз и вошёл, лихорадочно соображая, что же сделал не так. Из-за чего меня вызвали на ковёр, да ещё за три дня до начала каникул?

— Проходи, Женя, что ты в дверях застыл? — Медведев стоял возле окна, разглядывая улицу.

— Пытаюсь сообразить, из-за чего меня вызвали, — честно признался я, оставаясь стоять практически возле двери.

— А ты что-то натворил? Если да, то сейчас самое время, чтобы покаяться, — Медведев усмехнулся, оторвал взгляд от окна и пошёл к своему любимому креслу. — Садись.

Я подошёл и устроился во втором кресле. Николая Васильевича в кабинете не было, значит, разговор предстоял конфиденциальный.

— Это не я, — сказав это, я уставился на Медведева преданным взглядом.